— А мы аккуратно, — прошептал он ей на ухо, вновь привлекая ее к себе и ласково гася сопротивление.
— Нет, Саш, — уже твердо произнесла Юля, пытаясь вернуть обе бретели на место. — Врач сказал, что нельзя...
— Эх, — шутливо огорчился Саша. — На голодном пайке я долго не выдержу, — и еще раз поцеловав Юлю, добавил: — Ну, тогда спать...
***
В рассеянном свете ночника плавали густые клубы дыма, пепельница была полна окурков. Цифровое табло холодильника отсвечивало зеленым «04:52». За окном медленно растекалось апрельское утро, постепенно растворяя ночную тьму.
Покрасневшими, воспаленными от недосыпания и сигаретного дыма глазами Влад уже несколько часов смотрел на разложенные перед ним бумаги — копии амбулаторной карты Лены из районной поликлиники — и ничего не видел. Ту страницу, где размашистым почерком было выведено «Бер-ть 7-8 нед», он запомнил до мелочей. Каждое пятнышко, каждую черточку...
Все-таки, бордовая корочка творит чудеса, раскрывает двери там, где обычного человека остановят казенные, дежурные фразы и правила. Ему стоило многих усилий сдержаться, не выдав личной заинтересованности в деле о «пострадавшей Елене», сделать вид, что он расследует дело о наезде на пешехода. Сейчас же никакой необходимости притворяться не было. Можно было позволить себе заново пережить ту боль теперь уже до конца. В одиночестве признаться самому себе, что косвенно в этом была его вина. Даже не косвенно, а напрямую, как будто он собственноручно толкнул Лену под колеса автомобиля. Вместе со своим нерожденным ребенком.
Откупоренная бутылка водки так и стояла нетронутой. Сначала он думал, что напьется. Напьется до потери пульса, до поросячьего визга, до синих соплей. Напьется так, чтобы перестало казаться, что Лена смотрит на него с фотографии укоризненно и осуждающе. Потом понял, что это бесполезно. Не такая эта боль, которую можно заглушить алкоголем. С ней можно научиться жить, тщательно прятать от окружающих, но заглушить ее нельзя. Она должна постоянно напоминать ему о том, что он сделал, иначе он будет не он...
***
Ксения всю ночь ворочалась в душисто-пахнущей постели, борясь с непрошеными мыслями. Даже ванна с ароматной пеной не помогла избавиться от них. Стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором тут же возникал Саша. В кожаной куртке, с короткой стрижкой, прямым взглядом, волевым подбородком, уверенными движениями он являл собой образец идеального парня. А запах... Этот волнующий мужской запах она не забудет никогда.
С каким уважением к нему отнеслись сотрудники небольшой гостиницы, куда он ее привез. Выделили ей номер в дальнем, особо охраняемом крыле здания. Начальник охраны (как гласила надпись на бейдже) самолично уверил Воронова, что покоя девушки никто не потревожит.
— Не мужчина, а мечта, — вздохнула она, засыпая под утро.
В половине седьмого ей принесли завтрак в номер, и тут же позвонил Саша. Пообещал заехать за ней к семи, чтобы отвезти ее на занятия в школу. Ксения улыбнулась, день начинался с положительных эмоций — полчаса в пути с Сашей, в маленьком мирке, который принадлежит только им двоим.
— Смотрю, твой папик тебя уже с утра подвозит, — язвительно подколол ее Ковылев, как только машина Саши отъехала от школы. — Че, хороша ночка была? Заслужила?
— Завидуй молча, — невозмутимо бросила девушка, даже не глядя в его сторону. Ей же лучше, чтобы этот дебил думал, что Саша — ее мужчина. Пока считает так, будет держаться на расстоянии.
