Доброе имя - страница 8

– А ты уверен, что справишься?

– Я прошу, чтобы ты меня научил.

Отец медленно поднялся и, обойдя стол, обнял голову сидящего сына и поцеловал его в темя.

– Дорогой мой! Конечно, ты справишься, конечно, я буду учить тебя!

«Почтительный сын – многие ли богатые люди обладают таким сокровищем?» – радовался Соловейчик. За несколько лет, пока Лев взрослел, Сергей Аркадьевич продумал несколько вариантов привлечения его к делам. Последнее время он склонялся к мысли поставить его руководителем благотворительных проектов. Не первым лицом, но с достаточной самостоятельностью. Бизнес – ведь не только извлечение прибыли, не в меньшей степени успех кроется в умелом управлении ресурсами. А где можно лучше научиться разумной жёсткости, как не там, где эта жёсткость необходима, но вплотную соприкасается с нуждой и болью? Где можно скорее научиться чувствовать обман?

Сергей Аркадьевич принялся все это объяснять своему сыну, предложив подумать и взвесить свои возможности и желания. Внимательно выслушав отца, Лев подумал и ответил:

– Конечно, папа, я хочу делать карьеру, хочу делать бизнес не хуже тебя. И думаю, что справлюсь с тем, что ты мне предлагаешь. Хотя бы потому, что много раз убеждался в том, как ты верно умеешь предугадывать. Зачем ты спрашиваешь, справлюсь ли я? Если ты считаешь, что я справлюсь, то так оно и будет. А то, что ты выбрал самое лучшее для меня, я не сомневаюсь.

От этих слов все переживания последних двух недель растаяли, как туман. Сергей Аркадьевич снова дышал полной грудью. Он почувствовал, что начинает новый и самый перспективный период своего бизнеса: вместе с ним будет трудится его сын. И теперь можно не беспокоиться, что их планы может менять чья-то клевета или неудачно сказанное слово. Его перестали терзать смутные страхи перед Добрым Именем, ведь они всего лишь поставщики услуг. «Что они могут сделать мне дурного? Технология! Человек в руках Б-га! Что может технология?»

Сергей Соловейчик начал создавать свой бизнес, когда во главе страны стоял Леонид Ильич Брежнев, когда деловая активность представлялась преступной склонностью. В то время Сергей воспринимал слово «бизнесмен» совершенно чужеродным для русского слуха и мечтал стать очень хорошим врачом. Когда он учился на четвертом курсе Ленинградского первого медицинского института, у матери его школьного друга обнаружили опухоль, которую в силу ее расположения отказывались удалять. Сережа, будучи от природы отзывчивым человеком, решил помочь во чтобы то ни стало. Он добился разговора со знаменитым профессором Глазовым и уговорил его прооперировать мать друга. Глазов постоянно получал мольбы спасти кого-нибудь, но не мог разорваться. Как ни странно, Сергею удалось уговорить профессора, и операция прошла удачно. С тех пор Сергей с радостью брался помогать своим знакомым найти врача, и к концу ординатуры он был уже хорошо знаком со многими видными ленинградскими врачами. Вся эта побочная деятельность принесла ему немалое влияние, благодаря чему он мог решать вопросы, которые в те годы удобнее было решать по знакомству: стройматериалы для дачи, билеты в пансионаты и в театры, деликатесы и джинсы, и прочее, и прочее. Да и вознаграждение за посредничество, за которое он обычно не просил денег, но и не отказывался от них, иногда втрое превышало зарплату молодого врача.

К концу восьмидесятых, когда появились негосударственные медицинские центры, развившееся умение Сергея обаять кого-угодно и договориться, о чем другие не в состоянии даже мечтать, сделало его необычайно востребованным в нарождающемся медицинском бизнесе. К девяносто первому году Сергей Аркадьевич имел уже деньги, влияние и четкое понимание как заставить людей «работать во благо себя и Соловейчика», как он любил пошутить. А в последующие годы, когда страна изменялась настолько, что единственной константой оставались доллары, Соловейчик приобретал, не вкладывая. За живые деньги можно было купить все. Нужные знакомства среди руководства здравоохранением позволяли делать такие покупки по минимальной цене. За помощь в получении кредита для выплаты зарплаты врачам, которая состояла в одном звонке хорошо знакомому банкиру, он приобретал право на проведение клинических исследований новых лекарств, которое он потом перепродавал. За трехлетний автомобиль немецкой сборки можно было получить право на трансплантационные материалы крупной больницы. Приходя в какую-нибудь структурную единицу здравоохранения, Соловейчик выметал из нее всю возможную прибыль так чисто, что никому и в голову не могло прийти, что эти учреждения, в принципе, что-нибудь стоят. Казалось, что коридоры больниц хранят смешанный запах хлорамина и духа нестяжательства. Но никакой благости в этом не было, И врачам, и медсестрам, и санитаркам, и администраторам нужно было чем-то кормить семьи, пациентам нужно было покупать себе еду и лекарства. Множился обман, отчаяние, смотреть на это запустение было больно и стыдно.