Доброе утро, сеньора игуана! - страница 11

У нас приняли заполненную бумагу, и тут настал час, когда с меня в очередной раз попросили седулу. Со второго дня своего приезда в страну я поняла, что без этого документа – основного удостоверения личности – там никуда. Седулу спрашивали не только в банках, но даже в обувных магазинах. Они вводили номер в базу данных, и мгновенно удостоверяли личность любого покупателя. Наконец, когда оформленная рабочая виза дала мне право заиметь седулу, я уехала в Ла Косту, не успев дождаться получения заветного документа, а лишь получив номер седулы.

– Ваш счёт не был активирован. Вашу седулу, пожалуйста, и мы закончим активацию счёта, – вежливо сказала сотрудница.

Мы догадывались, что этот момент наступит. Нам пришлось признаться, что у нас её нет, и сотрудница отправила нас обратно к управляющей.

– Дело в том, что у нас её нет en físico11, – начала извиняющимся тоном донья Нелли, – о её готовности нам сообщили только что из Магдалены. Но за личность Анастасии я могу поручиться, я беру на себя ответственность. Может быть, возможно закончить сейчас операцию, а седулу мы привезём позже…

– Если вы привезёте её как можно раньше. Вот мой мобильный телефон.

Мы вышли из банка и сели в машину. Идея о том, что теперь мне просто необходимо ехать вместе с доньей Нелли в Магдалену, витала в воздухе. Я её не высказывала, а моя благодетельница как будто набирала воздуха и наконец произнесла с интонацией победителя:

– Таким образом, ты должна ехать в Магдалену!

Отель Нелли Джанет

Мы выехали в Магдалену в субботу, в девять утра. Начиная с этого момента и до следующей субботы моё общение с доньей Нелли прерывалось только однажды, когда я, уже по возвращении, занималась с ребятами.

Мы выехали из кампаменто и повернули направо – на юг, проехали Марепу, а в Ригородо́ купили продуктов и других бытовых принадлежностей и остановились у Мутаты купить юку. Мне понравилось, как донья Нелли говорила с продавцами. Позже я увидела, что восемьдесят процентов населения Ла Косты – простой народ, крестьяне, и она держалась с ними и соблюдая дистанцию, и, как исследователь, изучая и подмечая особенности речи и поведения, и снисходительно, когда они называли её «mami», «матушка».

Коробка с продуктами из супермаркета Ригородо предназначалась для доньи Сусанны – матери одной из уборщиц Института Бананерос, живущей прямо у дороги, соединяющей Ла Косту с Магдаленой. Сначала дорога пролегала среди полей, мы ехали по равнине, и донья Нелли сетовала на засуху. Поля были бледно-жёлтыми, с выжженной солнцем травой. Чем ближе мы подъезжали к горам, тем становилось зеленее. Равнина кончилась, и начались горы. Каждую секунду из-за нового поворота открывался новый вид, и невозможно было сказать, какой вид красивее, тот или этот. Горы были сплошь зелёные, от высокой влажности зелень была необычайно яркой. Справа от дороги всё время тянулась пропасть, поэтому были видны ярусами уходящие вдаль горы, на которые то набегали тучи, то разливалось солнце.

Донья Нелли с самого кампаменто неустанно рассказывала мне, где мы едем, как называются реки, через которые проезжаем, что означают индейские названия рек и населённых пунктов… Так я узнала, что «до» в словах «Афартадо» и «Ригородо» означает «река». Мы слушали музыку из коллекции доньи Нелли, и я отметила её прекрасный вкус. Она подпевала, обнаруживая знание всех текстов всех песен, которые звучали. Среди разных певцов сальса и старой испанской поп-музыки, в коллекции были песни Виолеты Парра – чилийского музыканта и художницы с драматической судьбой. Я слушала её песни, ещё будучи в России, и спросила у доньи Нелли, как ей показался снятый о Виолете Парра фильм. Оказалось, что она его не видела, и мы решили по прибытии в Магдалену посмотреть фильм вместе.