Доброе утро, сеньора игуана! - страница 17

Лекция называлась «Музыка как часть системы знания о мире» и имела целью ввести всех в курс моей миссии. Я планировала со временем рассказать и об оркестре, его истории и, элементарно, инструментах, которых здесь никто не знает. Первую лекцию я хотела сделать о том, что музыка – это не только, чтобы потанцевать, а если уж говорить о танце, то это вообще-то очень серьезное сакральное действо. Я с удовольствием просидела с этой лекцией весь день в ресторане кампаменто, где на заднем плане стояли столы без скатертей – специально для работы. Было хорошо сквозь большой квадрат дверей смотреть на пальмы у бассейна, слушать птиц, пить время от времени сок и кофе и сочинять, что бы я для первого раза хотела выразить о музыке преподавателям института. Шифер нависал над этой дверью так, что она вместе с зелёно-влажным пейзажем за ней напоминала мне Японию, особенно в дождливую погоду.

Марепа

В первый месяц пребывания в кампаменто мне казалось, что купаться в бассейне можно только до девяти утра и после пяти вечера – в остальное время я боялась там свариться. Не понимая, почему донья Нелли туда не очень стремится, я уговаривала её пойти и разгрузить спину плаванием. Когда мне удалось это во второй раз, я обратила внимание, что она именно занималась спортом, а не отдыхала в воде, ведя непринуждённую беседу.

С первых дней знакомства я высоко оценила эту её черту – не только не проводить времени впустую, но и не искать развлечений. Она не развлекала себя ни разнообразной едой, ни магазинами, ни щебетанием по телефону, ни бесконечным сидением с чашкой кофе за столиком кафе. Этим она разительно выделялась среди граждан страны, в которой я находилась. Каждое её слово было взвешенно и обдуманно. Уроки в школе начинались в семь утра, и каждый день в шесть сорок ректора была уже на рабочем месте. Вечером она часто задерживала своего секретаря и координаторов, и, когда я заходила после шести, она бывала ещё занята. После этого активного плавания в тот день мне больше ни разу не удалось заманить её в бассейн, и я ходила туда одна, выкраивая полчаса после работы и перед ежевечерним общением с ней. По выходным я иногда, если не было совместных с Нелли ранних планов, плавала с семи утра, глядя в высокое голубое небо и думая о том, что всякое время дня в этом краю прекрасно. Вода по утрам была даже немного прохладной, особенно после ночного дождя.

Однажды в воскресенье мы с доньей Нелли вышли гулять в пять утра, чтобы увидеть и услышать обезьян, которые жили на деревьях около дома Марии Элены. Я вышла из «Новой эры», повернула налево, обогнула дом. Слева от меня была полянка с деревьями авокадо, третьи домом справа – дом доньи Нелли. Уличные кошки, которых она кормила, сидели на траве и на бетонной площадке около машины в ожидании завтрака. Все они были невероятно пугливы и не давали приблизиться к себе ни на шаг. Я прошла мимо серого «Форда» доньи Нелли и повернула налево к двери. Там, на небольшой площадке, покрытой тёмно-красной кафельной плиткой, были расставлены кошачьи чашки. Еды для кошек донья Нелли покупала больше и чаще, чем для себя самой. Входная дверь была уже открыта, и покои ректоры от улицы отделяла только тонкая внутренняя дверь-сетка. Её донья Нелли закрывала на шпингалет. Я постучала.

– Ана! Заходи. Выпей кофе или, хочешь, ароматику?

Ароматикой там называют напиток из трав или фруктов, скажем, заваренную мяту или залитую кипятком эссенцию маракуйи – всё, что угодно, даже чай, всё, что не являлось кофе или какао. Я выбрала ароматику и прошла в комнату к креслу по тёмно-красной, почти коричневой плитке, такой же, как в кошачьей столовой. Опустившись в бежевое кресло с короткой спинкой, я стала смотреть в закрытое от насекомых сеткой окно. Как часто бывает в этой стране, стекла окно не имело. Светало. Завидев восходящее солнце, окрасившее лёгкие утренние облака розовым цветом, птицы кричали, галдели, крякали, ухали, и казалось, что их – тысячи.