– Вам нравится Ситон-Холл, миссис Ральстон? – вежливо поинтересовался мистер Бедивер, когда перед ними поставили густой раковый суп.
Дженивра улыбнулась. Ситон-Холл был одной из ее самых любимых тем.
– Очень. Осталось еще кое-что доделать в садах, я надеюсь завершить все работы к лету. – Сады должны были стать первым шагом по пути превращения Ситон-Холла в туристический бизнес. Если мистер Бедивер пожелает, она вполне сможет устроить здесь то же самое, что непременно позволит поместью стать более окупаемым. И в самом деле, он не должен возражать. Родовое поместье пребывало в упадке, а его более чем десятилетнее отсутствие красноречиво свидетельствовало о том, что он не собирается здесь жить. Хозяйственный эксперимент вряд ли нарушит его планы.
Бедивер приподнял бровь, окидывая девушку многозначительным взглядом.
– Разве вы не собираетесь перебраться в Лондон на время сезона через месяц-другой? Мне представлялось, светские развлечения, которыми может похвастаться столица, гораздо более привлекательны, особенно после долгой зимы в деревне.
Перед ней вовсе не стояла задача пребывания в Лондоне, тем более здесь необходимо еще столько всего успеть. Дженивра так долго утешала себя подобными соображениями, что со временем и сама поверила в их правдивость. Кроме того, со стороны могло показаться, что единственным поводом перебраться в Лондон для леди в ее положении является желание найти себе мужа. Вращаясь в лондонском свете, она, несомненно, привлекла бы внимание к своей персоне, и кто-нибудь обязательно выставил бы на всеобщее обозрение подробности давнего скандала. Дженивра пожала плечами и произнесла с показным равнодушием:
– Лондон меня мало привлекает, мистер Бедивер. – Особенно надоедливые лондонские холостяки. Краткий опыт замужества оказался настолько занимательным, что не вызывал желания его повторить.
Он остановил на ней взгляд и, внимательно рассматривая, прикрывшись бокалам, удержал с ней контакт глазами несколько дольше, чем позволяли приличия. Когда же заговорил, его слова показались тщательно продуманными и вызвали всеобщий интерес.
– И почему же, миссис Ральстон? Лондон считается одним из самых прелестных городов мира. Сам же я прожил здесь уже несколько лет, и для меня его былое очарование несколько притупилось. Я заскучал…
Дженивра ощутила смутное подозрение, что он ее испытывает, проверяет. И если она не перехватит инициативу, непременно последуют новые вопросы, которые ей не понравятся.
– О да, в самом деле! Не можем же мы все жить в Лондоне? Кому-то надо и в деревне хозяйством заниматься.
Темные брови едва заметно приподнялись, словно одобряя ее тонкий выпад.
– Touché[3], миссис Ральстон, – прошептал он ей на ухо, оставляя только гадать, принесла ли ей эта робкая атака больше вреда, чем пользы.
Дженивра перевела внимание на тетушек. Беседовать с ними значительно проще, чем с их племянником, однако, несмотря на смену круга общения, она продолжала ощущать на себе проницательный взгляд Бедивера, словно пытавшегося прочесть ее самые сокровенные мысли, интуитивно полагая, что ответы, которые она высказывала вслух, лишь жизнерадостная ширма, за которой таилась правда. Но ведь это просто невозможно! Они только что познакомились. Не мог же он догадаться, что тихие воды благочестивой стаффордширской глубинки стали для нее убежищем, единственным местом, куда не могли добраться отголоски отвратительного скандала.
