О волшебном листе и исполнении желаний
Ранним утром крыши Города красивы как никогда.
А чай особенно вкусен, если пить его на рассвете, свесив ноги вниз и глядя на то, как встает из-за пушистых облаков солнце.
А впереди – долгий день в университете, и денег нет, и из маленькой мансарды под самой крышей того и гляди выгонит хозяин, потому что нечем платить.
И идти некуда.
Не за тем уходил из своего обедневшего края и брел сутками за проезжающими мимо обозами в Город, не за тем все детство и отрочество убирал дом священника в обмен на право учиться по его книгам, не для того поступал и поступил в Университет, чтобы сейчас вот так вот на середине бросить все и вернуться в холодную комнату родительского дома, без надежды, без будущего, ни с чем.
Чай особенно вкусен, если пить его на рассвете на крыше, но это последний чай, а на столе почти догорела последняя свеча.
Эрик встал, бережно вымыл кружку, взял книги и вышел из дома.
Вопреки здравому смыслу он решил не ходить сегодня в Университет – зачем, если самое большое через неделю ему все равно придется уехать отсюда? Уж лучше прогуляться напоследок погожим деньком по успевшему стать родным Городу.
Проспект еще только наполнялся людьми, а он брел по направлению к громаде старинного собора, и голову его посещали невеселые мысли.
«Что толку в моей жизни? – думалось ему, – у меня нет денег, нет будущего, нет судьбы и нет никого, кто мог бы мне помочь».
Город просыпался.
Растворяли свои двери лавочки, шелестели деревья на бульваре, в окне, освободившемся от ночных ставен, Эрик поймал свое отражение – молодой, с красивыми чертами мужественного лица он был бы похож на принца крови, если бы не потрепанная одежда и какая-то затаенная тоска в глазах.
Дворник вышел на улицу со своей извечной спутницей-метлой и начал сгонять осенние листья в кучу, чтобы потом сжечь; играющий ветер мешал ему и ворошил листву, устраивая на земле импровизированные золотые шуршащие водовороты.
Сегодня Эрику было уже почти все равно, безысходность собственного положения занимала все мысли и он не замечал ничего вокруг.
А меж тем в Город пришла Осень. Прохладный воздух шевелил ставшие по-особенному тонкими на фоне полупрозрачного осеннего неба голые ветви, играл с волосами случайных прохожих и последними цветами на клумбах. Солнце золотило стены и улыбки людей отражались от оставшихся от ночного дождя луж, разбиваясь о звенящую синеву неба.
Эрик брел все дальше и дальше от центральных площадей, и с каждым шагом настроение у него было все хуже и хуже.
– Ну почему бывает так, что одним – все, а другие даже не могут позволить себе купить писчую бумагу? – рассуждал он вслух, – взять к примеру Ганса. Ведь бестолковее его только осел на ярмарке, да и то далеко не факт. Однако же Ганс без проблем закончит Университет и станет уважаемым человеком, врачом, хотя в медицине не смыслит совершенно ничего. А все почему? Потому что отец его держит самый богатый трактир нашего города, в котором оставляют дукаты все, от последнего нищего до господина губернатора.
– Не стоит завидовать Гансу, – произнес внезапно чей-то голос слева.
Эрик вздрогнул и обернулся – улица была пуста.
– Наверное, почудилось, – пробормотал он.
– Да нет же, я здесь, – голос раздался совсем рядом, и Эрик непроизвольно посмотрел себе под ноги. Около него вился, гонимый ветром, огромного размера красно-желтый лист непонятного дерева.
