Да-а...
Этот звук успокаивал лучше любой колыбельной.
- Не бойся, кроха, если будешь послушной - шепчу у самого уха - в этот раз я тебя не убью.
А все потому, что такая чертовка достойна долгой игры.
Она достойна слежки, достойна погони и дрожи страха по телу…
А я достоин сладкого вкуса настоящей добычи.
Снова зарылся носом в черные, как смоль, волосы и снова с наслаждением втянул в легкие их умопомрачительный запах.
- Ублюдок, если ты хотя бы попытаешься... - хлипко, неуверенно прошипела ведьма, но снова даже не шелохнулась, когда острым когтем я распорол ткань её футболки, намеренно царапая нежную кожу.
- Попытаюсь, кроха...
Не отрывая от неё взгляда, в котором сейчас горел откровенный вызов, я накрыл подушечкой большого пальца набухшую розовую вершинку, мягко пригладил её и неожиданно ущипнул, вырывая из груди ведьмы удивленный, громкий выдох.
Продолжая пальцем грубо терзать напрягшееся навершие , склонился к другому и начал нежно вылизывать его влажным языком.
Не сдержавшись , на мгновение легонько прикусил вершинку зубами, следом тут же зализывая укус.
Зверь был не сдержан.
Он кусал, я - извинялся.
А когда солоновато-терпкий запах защекотал ноздри, я понял, что ведьму вполне устраивали мы оба.
Девочка все-таки возбудилась.
- Теперь я уже перестал быть поганым ублюдком, да, кроха?
Прикрыв глаза, она сладко застонала, принимая свое поражение.
- Понизила до примитивного кобеля…
И убить бы её прямо после этих слов, а нет…
Все еще не мог.
Вместо этого я поцеловал эту маленькую, языкастую стерву.
Да – грубо, да, до боли впиваясь удлинившимися когтями в её тело, царапая…
Да – кусая.
Но поцеловал.
И очень скоро, послав к чертям свою гордость, ведьма окончательно сдалась, отвечая на мои бешеные поцелуи.
Только вот, отвечала так, будто её озорной язычок - ядовитая змея, которая жалила меня раз за разом, впрыскивая в рот свой отравляющий яд.
- Будь ты проклят, пес - иступлено прошептала, когда я перестал терзать её губы.
В глазах теперь никакого испуга, лишь черный азарт и желание.
То, самое острое, где-то на грани того, чтобы сначала всё-таки успеть со мной переспать, и только после – попытаться убить.
- Уже проклят… - прохрипел, раздирая когтями её джинсы.
Я был пьян этими злыми, черными глазами, этими губами-отравой, острыми зубками..
И все, чего хотел в дурмане терпкого хмеля - заставить её принять меня так, как и должна принимать волка женщина, разбудившая зверя, - покорно выгибаясь на встречу, двигаясь бедрами в такт, в безумии сминая простыни….
Разодрав джинсы в клочья и порвав шелковую ткань трусиков когтями, я был уже готов впиться во влажную плоть губами, чтобы попробовать её на вкус, как вдруг учуял совершенно ненужный аромат.
Сначала я почувствовал совсем рядом знакомый запах старшей сестренки, а после, спустя несколько секунд, - внизу едва слышно отворилась входная дверь.
Глаза малышки-ведьмы тут же загорелись особым, дьявольским огоньком.
Теперь уже она сама притянула меня к себе за ворот рубашки и впилась в мои губы.
И поцеловала , гадина, так, что я одурел.
Жадно, ненасытно, настойчиво.
Тоже услышала, что приехала сестричка и решила удержать меня здесь до её прихода.
Подставить меня захотела, маленькая стерва.
А, между тем, её сестра уже кралась по деревянным ступеням лестницы.
Придется менять тактику...
Что-то смутно подсказывало, что кроха расстроится, если я убью сестрицу прямо на её глазах.
