Я уже не могла стоять на ногах, в ушах нарастал звон, в глазу двоилось и троилось. Уже падая в обморок, я почуствовала, как меня подхватили чужие, равнодушные руки и потащили куда-то. Потом я отключилась.
5. Глава 5. В доме суконщика
– Милли, ты нас помнишь? — меня разбудил детский голос. Я открыла здоровый глаз и почувствовала, что второй тоже уже вот-вот начнет функционировать. Наконец смогла увидеть бинт изнутри, хотя бы сквозь маленькую щелочку между веками. Опухоль спадает.
В комнате горели свечи, обеспечивая неплохую видимость. Я лежала на низком продавленном топчане, накрытая штопаным одеялом. Потолок был невысоким, но без паутины или пыли, стены не закопченные. Даже окошки чистенькие и прозрачные. Вполне ухоженный домик.
Рядом с топчаном стояли двое детей, мальчик лет десяти и девочка лет семи.
– Милли, ты меня не слышишь что ли? — мальчишка подошел ближе, дернул одеяло.
– У нее глаз один, а уха два, — заметила девочка, наверное, его сестра.
– А вы кто? — спросила я, пытаясь сесть. — И сколько времени я уже сплю?
– Точно не помнит, — вздохнул мальчишка, — мы тут живем, в комнате с тобой. Вон наши кровати.
Мы находились в крохотной комнатушке, где кроме моего топчана стояли еще два таких же.
– А спишь ты со вчерашнего дня. И уже вечер наступил опять. Мамка говорит, толку с тебя никакого, — просветила меня девочка.
– Папка вон с утра сукно валяет, Дора и Феликс с ним вместе, мать готовит и убирает. А ты валяешься, — продолжила она, явно повторяя материнские слова.
– Дора и Феликс - ваши старшие брат и сестра?
– Вот, она уже вспоминает! — девочка с торжествующим видом повернулась к мальчишке. — Но если чего-то еще не помнишь, не переживай. Мама сказала, что быстро тебе память вернет, оглоблей.
Я уже начинала ненавидеть их мать.
– Ты во сне ночью кричала на какого-то Феодора, — сообщил мальчишка, — а сегодня опять будешь?
– А спать вам уже скоро? — спросила я. Сама-то я, раз проспала сутки напролет, вряд ли усну.
– Скоро, видишь,свечки зажгли, — девочка показала пальцем на огоньки, — только долго их жечь нельзя, беречь надо. Так что мы сейчас уляжемся и погасим их.
Зачем только будили, спрашивается?
Я услышала шум где-то неподалеку, будто за стенкой. Хлопнула дверь и незнакомый мужской голос рявкнул:
– И что ты мне предложить собрался, Валекс?
– Да все то же, Грэг. Вернулась девка-то наша. Не абы откуда ее забрал. От королевских целителей.
Грэг. Так зовут кузнеца, за которого меня, то есть Милдред, собирались выдать замуж. И если она решила, что у него будет хуже, чем в этом доме, значит дело плохо.
– И ты думаешь,я ее после этого в жены возьму? Она, говорят, без глаза вернулась. И кто ее знает, без чего еще?
– Значит, не хочешь условия выполнять? — в разговор вмешалась Дайна.
– Цыц, женщина! Условия ей. Еще и денег за невесту с меня стребовать решила? Товар у вас порченный. И одноглазый. Сами с ней и любитесь. А меня не трогайте больше. И так опозорили. Все, бывайте.
Дверь хлопнула так, что потолок дрогнул.
Мальчишка быстро подбежал к уродливому низкому столику, задул свечи и велел сестре:
– Быстро в кровать, Сара! А то они увидят, что мы не спим, и придут кричать на Милли.
Кажется, мальчик был самым приятным человеком в этом доме, а даже не знала, как его зовут.
Дети запрыгнули на свои топчаны и затихли. Но это меня не спасло. Тряпка или штора, закрывающая вход, отлетела в сторону, впуская свет и разъяренного Валекса.
