Ребята продолжают кричать, их легкомыслие становится практически видимым, блестящим на солнце. Теперь они кричат об Ученом и о Земле Обетованной.
Я слышу звук шагов, кто-то бежит ко мне. Это Бен.
– Иди к нам на палубу, Джин, – он широко мне улыбается, – там намного теплее.
Я отвечаю, что мне лучше не выходить на солнце.
– Ну же, давай, – он тянет меня за руки, но я отталкиваю его.
– Я не могу, я не привык к солнцу. У меня кожа сгорит, она не такая темная, как у геп… – я успеваю замолчать, когда уже слишком поздно.
Бен мрачнеет и возвращается на яркий свет, а я остаюсь один в темной и сырой каюте.
Все больше солнечных лучей пронзает облака и падает на землю, и земля раскрывается им навстречу, расцвечиваясь сочными цветами – зеленью лугов и темной синью реки.
До вечера я слышу их голоса сквозь щели. Мы все в одной лодке, но мне кажется, что они очень далеко. Солнечный свет льется на нас, и, хотя мое тело он сейчас не обжигает, совесть болит еще сильнее.
Время к вечеру. Они раскинулись на палубе, как греющиеся на солнце собаки, и дремлют. Они устали и голодны, впалые животы урчат даже во сне. Подошла моя вахта у руля. Я впитываю звуки волн, бьющихся о дерево лодки, – ритмичный глухой звук, который меня неожиданно успокаивает.
От легкого покачивания меня клонит в сон. Эпаф не спит, я вижу, как он склонился над тетрадью и рисует что-то, полностью погрузившись в свое занятие. Не в силах справиться с любопытством, я заглядываю ему через плечо. Он рисует Сисси: она стоит на скале у водопада, подняв изящную руку и глядя вперед, на бесконечный горизонт. Водопад сверкает, как если бы в его водах катились тысячи рубинов и алмазов. На Сисси шелковое платье без рукавов, грудь у нее больше, а талия тоньше, чем на самом деле. Кто-то стоит позади нее. Спустя мгновение я понимаю, кто это: это Эпаф, но на рисунке его руки бугрятся мощными мускулами, на мощном теле блестит лунный свет. Одну руку он положил на талию Сисси, а другой с подчеркнутой нежностью касается ее бедра. Сисси закинула руку назад и запустила пальцы в его волнистые волосы.
– Ну и воображение у тебя, – говорю я.
– Что! – он захлопывает альбом. – Ты, маленькая скотина.
– В чем дело? – сонно моргая, бормочет Сисси.
– Успокойся, – говорю я. – Когда закончишь с этим своим… рисунком, помоги мне у руля. Течение усилилось.
Я иду обратно и поворачиваю рулевой шест, пока лодка не выправляется. Из каюты доносится грубый голос Эпафа.
Через несколько минут мне на помощь приходит Дэвид, не Эпаф.
– Ого, – смотрит он на реку, хватая второй шест, – а мы быстро плывем.
Эпаф спорит с Сисси на корме. Он стоит, растопырив руки, пытаясь удержать равновесие. Сисси отрицательно качает головой, показывая на небо, где все еще висят тучи, пусть и пронизанные солнцем. Эпаф, оживленно жестикулируя, приближается к ней. Они продолжают спорить, но река так шумит, что я не могу разобрать ни слова. Подхожу ближе.
– …Река, – доносится до меня.
– О чем вы спорите?
Эпаф сердито смотрит на меня:
– Ни о чем.
Я поворачиваюсь к Сисси:
– Так что с рекой?
– Она мокрая, – огрызается Эпаф. – А теперь можешь пойти заняться своими делами.
– Вы хотите пристать к берегу, – обращаюсь я к Сисси, – поохотиться.
Сисси молчит, стиснув зубы, и смотрит на воду.
– Послушайте меня, – говорю я. – Это ошибка. Не надо этого делать.
– Твоего мнения никто не спрашивал. – Эпаф встает между мной и Сисси.
