Постепенно их поток стал слабее, шипы испарялись серым дымом, едва вырываясь из ладоней Солмира. Тот снова рухнул на колени, сгорбившись и тяжело дыша, пока колючая магическая поросль изливалась из его пальцев. Когти на них втянулись, чернота в его венах таяла. Нив не нужно было смотреть ему в лицо, чтобы понять, что в глаза его вернулась синева, а зубы укоротились обратно.
Он стал чудовищем, а потом чудовищность вытекла из него прочь. Насколько же преходящей была человеческая сущность в этом мире.
– Зачем ты так поступил? – спросила Нив шепотом, разлетевшимся по пустой равнине. – Зачем вобрал всю эту магию, если знал, что она сделает из тебя… сделает такое?
В голосе у нее дрожало беспокойство. Ей не хватило сил, чтобы попытаться его скрыть.
– Потому что иначе она досталась бы Королям. – Солмир медленно поднялся. Провел рукой по волосам, словно тревожился, что они растрепались за то время, пока он был монстром. – А так, хоть нам и пришлось часть потратить впустую, она теперь использованная и никчемная, и они ее не получат.
Он снова стал собой, нестерпимо красивым мужчиной с нестерпимо холодными глазами.
– Что ты хотел сделать? – спросила Нив, все еще тихо, все еще обеспокоенно. – Когда подошел ко мне…
Солмир моргнул. На краткий миг отвел взгляд куда-то ей за спину вместо того, чтобы смотреть в глаза.
– Собирался отдать тебе часть магии, – ответил он сухо и спокойно, вопреки тому, что челюсть у него едва заметно дрогнула. – Силы было слишком много, меня почти захлестнуло, и я не знал, смогу ли ее отпустить.
– Тогда почему не отдал?
Солмир помолчал, прежде чем ответить, и тяжело, заметно дернув кадыком, сглотнул.
– Потому что ты была в ужасе, Нивира, – произнес он. – И магии оказалось так много, что имевшее смысл количество я мог передать тебе только поцелуем. А этого я делать не собирался. Не при том, как ты на меня смотрела.
Договорив, он шагнул мимо нее и направился к бесконечному серому горизонту. Нив мгновение хмурилась ему в спину, прежде чем пойти следом.
Осторожность, предупредительность. Качества, что он выказывал на поверхности, здесь, внизу, казались ей смутно опасными. Нив не желала его заботы – которая все только усложняла, – но и боялась того, каким предстанет подземный мир, если Солмир откажет ей в этой заботе.
Какое-то время они шли молча, потом Нив наконец снова заговорила, не до конца понимая, как задать вопрос.
– Твои глаза…
Солмир шагал, нервно проворачивая серебряное кольцо на большом пальце кончиком указательного.
– Что с ними?
– Они тоже почти почернели.
Он пожал плечами.
– Удерживать в себе и душу, и такое обилие силы одновременно – то еще искусство. Душа и магия Тенеземья – не из тех вещей, что могут сосуществовать, по крайней мере, если не задаваться целью сохранить и то, и другое. – Он запрокинул голову к серому небу, таившему вдалеке смутно видимые тонкие корни, похожие на вытянутые облака. – Может быть, я хочу себе ту медаль.
Отсылка к ее недавней шпильке могла бы вынудить Нив закатить глаза, если бы она не была так сосредоточена на вопросе о магии и душах.
– Это произошло с Рэд?
Солмир резко остановился и обернулся к ней, сложив руки на груди; рассеянный свет Тенеземья окутывал его фигуру.
– Нет, – ответил он наконец почти мягко, или настолько мягко, насколько позволял его голос. – У Диколесья иная магия. Она… живет в гармонии с душой, если можно так выразиться. Усиливает ее вместо того, чтобы полностью поглотить. Душа Рэдарис цела. – Он вздернул бровь и усмехнулся. – Такая же упрямая и докучливая, как и прежде.
