Расплатившись, я получила пластиковый пакет с продуктами и потянула дальше внимательно следившего за переговорами Данерса:
– Идем, уже близко.
– Кто эти люди и почему женщина сначала притворялась плачущей?
– Это наши соседи, объясню все дома.
Наверняка просыпающиеся спозаранку дачники уже заметили наше появление, не стоит интриговать их и дальше.
Дом деда стоял последним в ряду, за ним были только ложок и молодой лесок, выросший на месте бывшего совхозного поля. Когда дед купил дом, в ложок все кому не лень ссыпали мусор. Бес поступил просто: сначала нанял толпу гастарбайтеров и вывез мусор, а потом поставил высокую решетку и видеокамеру. И повесил плакат с размером штрафа. Теперь там чисто и все лето пышно цветут высоченные мальвы и люпины.
– Надо бы вам в ложку-то облепиху насадить, – посоветовала однажды одна из соседок, встретив нас в местном ночнике. – Польза от нее большая.
– Не надо, – мгновенно жестко отрезал дед. – Видел я, как вы ее собираете. Не успеют кусты подрасти, набежит орда с секаторами, да еще и скандал поднимет, пока делит. Сажайте у себя хоть на участке, хоть за заборами, и пользуйтесь в свое удовольствие.
Вспомнив, в какой тяжелый момент я оставила деда, подавила тяжкий вздох и достала из кармана ключи.
Грома во дворе не было. Бес сразу после моего приезда отдал его знакомому пасечнику и мрачно ворчал, собирая ошейники, миски и резиновые игрушки, что не было на Земле человека мудрее и несчастнее Экзюпери. Ибо так думать может лишь тот, кто хранит в душе горечь одиночества.
– Проходи. – Пропустив Данерса, заперла калитку и повела его в дом, еще не успевший обрести ни одного признака запустения.
Все выглядело так, как будто Бес всего минуту назад вышел в огород или вообще прилег отдохнуть в своей комнатке напротив кухни. Словно только вечером поставлены на крылечке расхожие галоши, переброшено через перила полотенце и сунуто под скамью пластмассовое ведерко с рабочими перчатками.
На веранде, освещенной еще не жаркими лучами солнца, тоже было чисто и уютно, и я вдруг очень ясно осознала, что именно этого эффекта дед и добивался. Ведь не мог не предусмотреть реакции соседей, а то и прихода участкового. И в подтверждение моей догадки на столике лежала записка, написанная размашистым, уверенным почерком деда. И в ней точно то, о чем я рассказала бабе Рае. Бес постарался все предусмотреть, чтобы мы не запутались в собственной лжи.
«И потом тоже не упустил возможности убрать меня подальше от опасности…» Последним штрихом лег яркий мазок на уже завершенную картину, и я наконец сорвалась. Еще сумела невероятным усилием воли поставить подальше пакет с молоком и шагнуть к диванчику. А потом неуклюже рухнула на него и, уже не сдерживаясь, отчаянно зарыдала.
– Варья? Варья! – ринулся ко мне иномирянин, схватил с дивана и куда-то потащил, роняя стулья и сбивая моими ногами с полок мелкие вещички. – Что случилось? Где больно? Варья!
А я все отчетливее понимала, что впервые за свою взрослую жизнь ничем не могу помочь единственному родному человеку. Отсюда я даже весточку послать не сумею, и значит, напрасны были мои страдания, страхи и поступки. Все абсолютно оказалось впустую. Споры с шеоссом, скачки на клыкастых оленях и копание подземных ходов.
Кто-то подлый сумел поймать нас в ловушку и теперь собирается по-своему распорядиться судьбами и счастьем далеко не безразличных мне людей.
