– На каком хозяйстве? – усмехнулся сын. – Если ты про еду, то от бабы Зины в холодильнике еще борщ остался, курица и груда котлет в морозильнике. Надо только сварить картошку.
Зинаида Ильинична два дня назад уехала в Москву к дочери, которая четыре года назад довольно неожиданно для всех, но, судя по всему, весьма удачно вышла замуж за столичного профессора психиатрии. Перед отъездом бабушка-прабабушка, конечно же, позаботилась о продовольственном благополучии внучки и правнука.
– Кстати, а кого грохнули? – спросил сын.
– Не твое дело! – отрезала мать.
– Ну раз тебя выдернули из постели, значит, кого-то очень непростого. Но можешь не говорить, – разрешил Ярослав, – интернет скоро расскажет.
Вера вздохнула. Модный драматург… В актерском доме… Не просто расскажет – сплетнями завалит.
…Этот дом в центре города знали многие, а актерским его называли потому, что в восьмидесятые годы он был построен для работников театров. Первоначально планировалась девятиэтажка из четырех подъездов, но затем проект переделали, добавив перпендикулярно к основному зданию еще один подъезд – по три двухкомнатные квартиры на этаже. Вот на четвертом этаже все и случилось.
Вера появилась, когда в квартире, где произошло убийство, уже работали эксперт-криминалист Павел Ильич Гаврилин и судмедэксперт Юрий Дмитриевич Луньков, а также трое полицейских, в том числе капитан Роман Дорогин.
– О! Вера Ивановна! Здравствуйте! – поприветствовал Дорогин.
– Здравствуйте, Роман Леонидович, – отозвалась Вера и осторожно вошла внутрь.
На первый взгляд, картина складывалась довольно ясная: человек сидел на стуле, его ударили сзади по затылку, он упал лицом на стол. Кровь растеклась по русым коротко стриженным волосам, частично затекла на щеки.
Вера прикинула: мужчине лет за тридцать, среднего роста, худощавый, явно не натруженный физической работой. Впрочем, какая может быть особая физическая работа у драматурга?
– Московский драматург Лепешкин Кирилл Андреевич, тридцать пять лет, – проинформировал Дорогин.
– Лепешкин? Забавная фамилия, – хмыкнула Вера. – Или это псевдоним?
– Ничего подобного. Совершенно официальная фамилия.
Роман потряс паспортом.
Рядом с Лепешкиным валялось расколотое надвое окровавленное толстое дно, судя по всему, вазы – это было видно по осколкам. Правда, осколки располагались несколько странно: чуть в стороне от стола, по направлению к двери.
– Такое впечатление, что его ударили, а потом вазу уронили на пол, – предположила Вера.
– Вполне вероятно, – согласился Гаврилин. – Я все сфотографировал. Сейчас буду везде следы смотреть. Кстати, дверной замок не взломан. В отличие вон от того. – Эксперт кивнул на коричневый, по внешнему виду довольно новый кожаный портфель, который лежал на журнальном столике, задвинутом между креслом и сервантом. Портфель запирался на кодовый замок, и этот замок был выломан, причем довольно грубо. – Чем орудовали, пока не нашли, но поищем. А в портфеле папки пластиковые, в обеих тексты пьесы, в одной довольно чистые листы, а в другой – с пометками, видимо, черновики. А больше ничего. Но я возьму портфель с содержимым на экспертизу, посмотрю внимательно. И, кстати, телефон и ноутбук на месте, ключи от квартиры тоже, и портмоне с двумя банковскими карточками, скидочными карточками. Наличные деньги есть, но немного, тысячи три.
– То есть, с одной стороны, похоже на ограбление, а с другой, непонятно, что взяли, – заметил Дорогин. – Разве вон из портфеля, не зря же замок ломали. И, кстати, камер видеонаблюдения на доме нет. Видимо, богемная публика не хочет, чтобы за ней подглядывали.
