Миссис Дэниэлс стала домохозяйкой в доме на Парусной улице за неделю до Рождества, поэтому не раз потом говорила, что никогда в жизни не получала лучшего рождественского подарка. А для Джейн и Лайонела это были не самые лёгкие дни. И вовсе не потому, что в доме поселилась миссис Дэниэлс или им не дарили подарков. Просто эти рождественские дни оказались для них днями войны, причём при численном превосходстве противника.
Джейн и Лайонел были в ссоре с Энн и Терри, из соседнего дома. Вообще-то, они обычно играли вместе, но пару месяцев назад Энн, о чем-то заспорив с Джейн, сказала: «Зато у меня есть мама». Джейн попросила её извиниться и, без долгих ожиданий, вцепилась в волосы. Лайонел, из солидарности, тоже подрался с Терри, но ненадолго, так как из дома вышли взрослые.
Так началась война. Силы были равны до рождественских дней, когда к соседям приехали гости: два кузена и кузина, того же возраста.
Рождество оказалось снежным, и, когда Джейн с Лайонелом вышли на улицу, на них обрушилась туча заранее слепленных снежков. Сопротивление было недолгим и неудачным.
На второй день повторилось то же самое. Выдержать перестрелку не удавалось, а идти врукопашную против пятерых противников не хотелось.
Лайонел предложил сидеть дома, пока не растает снег или не уедут соседские кузены, Джейн назвала его трусишкой. Тогда он предложил кидаться снежками, пока не дойдёт до синяка («Его должен получить я», – подумав, уточнил он), синяк заметит миссис Дэниэлс и вмешается. Но у Джейн была лучшая идея.
– Мы должны сделать гранату, – сказала она.
– Но ведь гранаты делают в арсенале.
– Папа говорил, что у греков не было арсеналов, а они все равно мастерили гранаты, – ответила Джейн.
Лайонел согласился – тем более что Джейн объявила, что все сделает сама.
Джейн нашла остатки картонной коробки, нарезала кусочки картона, полила их воском, чтобы не намокли. Склеила маленькую коробочку. Намочила в масле кусок бечёвки. Всыпала в коробку две унции пороха (тогда папин кабинет ещё не закрывался), вставила фитиль, защитив его от снега таким же вощёным футлярчиком. Утащить спички с кухни оказалось труднее, чем порох из кабинета, но она справилась и с этим.
– А вдруг ничего не выйдет? – предположил Лайонел, когда они вышли из дома.
– Тогда постарайся заработать синяк, да такой, чтобы его было видно в комнате без зажжённой лампы, – ответила Джейн, и брат пожелал ей удачи.
Синяк, кстати говоря, он получил, так как их опять ждали и налепили снежки, ещё с вечера. Снежки подмёрзли и были как чёрствые пирожки.
Пока Лайонел отстреливался в передней линии, Джейн аккуратно облепила коробочку снегом. Подожгла фитиль, подождала и кинула.
Джейн чуть-чуть поторопилась, Энн нагнулась к странному снежку, от которого шла тоненькая струйка дыма. Джейн, понимавшая по рассказам папы, что может произойти с веснушчатым личиком соседки, завизжала так, что не только Энн выпрямилась, но и все остальные обернулись к ней.
В эту секунду визг Джейн заглушил другой звук, короткий и громкий. После него Джейн уже молчала, зато визжала Энн. Терри, оба кузена и кузина визжали тоже. Их визг заметно затихал, так как они неслись в сторону дома. На снегу дымились кусочки картонной коробки.
– Нам тут тоже делать нечего, – заметила Джейн, и Лайонел с ней согласился.
На крыльце своего дома им пришлось выслушать расспросы миссис Дэниэлс. Несмотря на шипение рождественской стряпни, она услышала непривычный звук и пыталась понять, что же это могло быть. «Не мушкет и не пистолет, но и не бомба, – спрашивала она саму себя, – тогда что же?»
