Никто не смог бы отказать ей в великодушии.
Титус склонил голову набок и приподнял густые брови:
– А может, тебе стоит научиться слушать?
– Думаешь, я не умею?
– Умение слушать – искусство. – Титус развел руками. – Иногда выслушать человека полезнее, чем задавать правильные вопросы.
– А какие вопросы правильные?
– Я всего лишь твой спарринг-партнер. Не забыла?
Дверь на балконе второго этажа распахнулась, во двор вырвались звуки музыки и гомон людских голосов.
– Так все и продолжается, да? – Фалу с нескрываемым отвращением посмотрела на дворец.
– Твой отец любит устраивать приемы, – нейтральным тоном сказал Титус. – Ему может понравиться, если ты к ним присоединишься.
Присоединиться? Смешно. Все равно как ворона бы решила свить гнездо среди певчих птиц. Родители Фалу расторгли брак, когда она была еще совсем юной, и, хотя мать отправила ее жить во дворец, она всегда чувствовала себя там чужой. Танцы и пьянка – это все было не для нее.
Фалу тряхнула головой:
– Ты – боец, но я тебе не уступаю, и ты об этом знаешь.
– Если хочешь понять Ранами, поговори с ней. – Титус положил руку на плечо Фалу. – Я не прорицатель. Ты молишься камню и надеешься найти внутри его ядро ореха.
Фалу вложила меч в ножны и снова перевязала волосы.
– Мы не разговаривали с прошлого вечера. Я злая тогда ушла.
– А она? Она была злая?
Фалу похлопала ладонью по колонне из тика.
– Нет, просто грустная. А я, когда она такая, бывает, злюсь еще больше.
– Что ж, рано или поздно тебе придется с ней поговорить. Или можно вообще перестать с ней разговаривать.
Фалу закатила глаза:
– Я не ребенок, а ты всего на два года меня старше.
– Тогда – вперед, – Титус махнул рукой в перчатке, – стань взрослой. Говори как взрослая, разберись в своих отношениях, уладь ссору. Я бы предпочел закончить наш спарринг на высокой ноте победителя.
Фалу подняла палец и тряхнула головой:
– Это не по справедливости, закончим завтра утром.
– Договорились, – согласился Титус.
Фалу не стала тратить время на переодевание. Повседневной одежде и, прости господи, вышитым шелковым туникам, в которые так хотел облачить ее отец, она предпочитала воинские доспехи. И Ранами они нравились. Как-то после одной бурной ночи она призналась, что именно в доспехах Фалу для нее самая настоящая. И Фалу было приятно это услышать.
Именно об этом она вспомнила, прежде чем начать прокручивать в голове их последнюю ссору.
И всегда, всегда под конец ссоры Ранами говорила, что Фалу просто ничего не понимает, а та в ответ говорила: «Так объясни, сделай так, чтобы я поняла!» И Ранами смотрела на нее так, словно она просила собаку пойти под парусом. Они, когда ругались, будто стояли на двух островах и не могли найти переправу.
Только начинался сезон дождей. Лес за стенами дворца был влажным и зеленым. Фалу шла по скользкой мостовой и откидывала нависающие перед лицом мокрые ветки деревьев. Где-то вдалеке без конца свистели, привлекая партнеров, певчие птицы – надо было успеть спариться, пока не наступил сухой сезон, когда уже трудно высидеть потомство.
Дворец стоял на вершине холма, а город лежал у подножия. Фалу шла по извилистой горной дороге и старалась не сбиться с шага. Несмотря на царящее среди фермеров недовольство и непопулярность отца, жители Нефилану хорошо относились к Фалу. Им нравилось, что она не заносится, нравилось, что она часто спускалась в город навестить свою мать-простолюдинку. Из-за этих визитов к матери в сопровождении стражников Фалу и решила научиться биться на мечах. Овладев этим искусством, она могла настоять на том, чтобы навещать мать без охраны.
