А рассказать кому-то сейчас обо всем так сильно надо…
20. 19
Софи.
– Конечно, милая, – заверяет меня Нино, вся превращаясь в один большой слуховой аппарат, – конечно, ты можешь мне все рассказать. Я могила, – для убедительности она даже красноречиво рассекает воздух и рукой показывает, как готова зашить себе рот.
– Все это, конечно, глупости. Но я… – выдыхаю, плечи ползут вниз, корсет платья начинает безбожно сдавливать грудь, – я не уверена, что все делаю правильно. Не уверена, что мне стоит выходить за Яноша замуж. Не уверена, что люблю его. И еще… Есть другой… мужчина. Он старше меня. И его… – на последнем дыхании я закрываю руками лицо, начиная натурально рыдать. – Ох, как бы я хотела его не любить! Как бы хотела...!
Чувствую, как Нина теплой ладошкой гладит меня по спине. Что-то тихо приговаривает, пытается успокоить. Как ни странно, это мне помогает. Ощущение, что кто-то рядом, и что этот кто-то не стал меня осуждать и стыдить.
Утираю слезы, подхватив со столика бумажный платок. Придется опять вызывать визажистов и исправлять макияж.
– Полегче? – с сочувствием спрашивает подруга.
– Угу, – трясу головой.
– Сонь, ты ведь про Даниса говорила? – вдруг произносит она, и я цепенею. Медленно к ней поворачиваюсь, чтобы удостовериться, что не послышалось.
Но на губах Нины теплая дружеская улыбка. И она точно имела в виду именно Асадова. Других Данисов в нашем окружении нет.
– Нин, откуда ты…? – пялюсь на нее ошарашено.
– Ну что думаешь, не заметно это было, когда вы болтали у бассейна в прошлом году? А в клубе? Ты сама, что ли не видела какими он на тебя глазами смотрел? Да и ты хороша…. Влюбленную девушку не так сложно вычислить, – давит смешинку. – Прости, но для меня это правда было… – плечиком передергивает игриво. – Очевидно.
– О, черт… – я снова закрываю лицо, но уже от стыда.
– Ну чего ты?
– Он лучший друг папы! И ему 39! Он на 20 лет меня старше! Мы совершенно из разных миров!
– Ну и что, Сонь?
– Как это ну и что?! Как ну что?! Я не должна к нему ничего подобного чувствовать! О-о-о, Нина-а-а-а… – стону, – ты же не знаешь… Мы переспали в прошлом году…
Нина смеется.
– Да я уже поняла. Между вами так искрило, вряд ли вы б удержались.
Бью ее в плечо кулачком.
– Хватит надо мной потешаться, – бурчу. – Что мне делать-то теперь?
– Я вообще не понимаю, зачем ты за Яноша выйти решила, – задумчиво отвечает она. – Нет, дело, конечно, твое. Но ты ведь не можешь не замечать, что с ним так не искрит…
– Зато мы идеальная пара. Ведь идеальная…? – с надеждой смотрю. Почти умоляю ее подтвердить.
– Идеальная, – деловито кивает. – Но ты долбанная перфекционистка, Сонька. К тому же с глубоким синдромом отличницы. А пора бы было принять, что не любое желание должно иметь безукоризненный образ. Иногда, мы хотим чего-то аморального, грязного, запретного, стыдного. И это совершенно нормально. И иногда тот, кто кажется идеальным, нам вовсе не нужен. А мы все держимся, держимся за него, боясь отпустить. И запрещаем даже себе признаваться, чего на самом деле хотим.
Я сглатываю, часто моргая. Глаза девушки улыбаются, но выглядит она абсолютно серьезно.
– Знала бы я раньше, что ты чертов психолог… – тяну недоуменно.
Нина хихикает, и треплет меня по плечу.
– Давай, Софа, решайся, есть еще дорога назад, – но, стоит ей только закончить мысль, как в дверь резко стучат. А потом, не дожидаясь ответа, распахивают.
