Дочь музыканта - страница 8

«Плохая женщина», – подумала прачка, пожалев герра Бутца, которому досталась такая бессердечная жена, а вслух сказала:

– Может быть, вы и правда поужинаете сначала? Время терпит. А я подожду вас у себя: одной мне страшно заходить в каморку, где лежит покойник.

– Нет, фрау Штайнбах, пойдемте, поскорее закончим это неприятное дело.

В каморке у музыканта ничего не нашлось. Ни письма, ни записки, сделанной его рукой, ни одной монеты, кроме тех трех марок, которые он сегодня получил в кирхе в счет будущей работы.

Герр Бутц оглядел комнату и со вздохом сказал:

– Здесь можно продать несколько вещей, но сначала я распоряжусь о похоронах. Этот человек заслуживает того, чтобы его похоронили достойно, а не в общей могиле, как безымянного нищего.

– А ребенок? – спросила старая прачка.

– Когда она проснется, приведите ее ко мне. Пусть девочка останется у нас, пока не найдется другого убежища. А теперь спокойной ночи, фрау Штайнбах.

Они прикрыли дверь в каморку герра Брандта и вышли на лестничную площадку. Герр Бутц кивнул пожилой женщине на прощанье и пошел вниз по лестнице. Старуха, хотя не любила много говорить, не удержалась и сказала ему вслед:

– Пусть Господь благословит вашу доброту, герр Бутц.

Немного подумав, фрау Штайнбах вернулась в каморку, чтобы найти для девочки приличное платье. Перерыв все вещи, она нашла на крючке за дверью одно более-менее подходящее и внимательно осмотрела его.

Сшитое из добротной ткани единственное платье Миньоны, которое девочка называла «праздничным», давно уже таковым не являлось. Рукава были потерты, воланы оборваны в нескольких местах, на подоле зияли дырки. Под стулом валялась пара маленьких нечищеных ботинок, захватанные ленточки для волос и подвязки для чулок. Пожилая женщина со вздохом обвела взглядом грязные вещи, покачала головой и подумала, что Бог призвал больного вовремя, пока он совсем не испортил ребенка плохим уходом.

Через несколько минут она вернулась в свою комнату, подбросила угля в маленькую печку и нагрела чайник. Заварив чай, она налила его себе в кружку, подвинула стул поближе к окну и принялась чинить платье Миньоны. Потом почистила ее ботинки.

На следующий день рано утром еще до зари фрау Штайнбах позвала плотника из мастерской на соседней улице. Плотник обмерил музыканта, вернулся к себе в мастерскую, быстро сколотил деревянный гроб и принес его в каморку под крышей. В тот же день герр Брандт отправился в свой последний путь на погост. Похороны были тихими, без музыки, без цветов и гирлянд.

Миньона проспала почти сутки. Она не слышала, как приходил плотник, как он стучал за стеной, она даже не почувствовала, что старая прачка спала рядом с ней на кровати. Здоровый организм ребенка требовал восстановления, а сон был лучшим лекарством для измученной души.

Наконец девочка проснулась, уселась в постели и спросила:

– Где папа?

– Твой отец с ангелами на небесах. Ты не можешь пойти к нему, – сказала пожилая женщина. – Он теперь соединился с твоей матерью. Если будешь хорошей и послушной девочкой, то когда-нибудь обязательно встретишься с ними.

– Я тоже скоро уйду на небо? – спросила Миньона. – Пусть ангелы возьмут и меня, пусть отнесут меня к папе…

Из глаз девочки потекли слезы.

– Нет, моя дорогая, это невозможно, – покачала головой фрау Штайнбах и подумала, что, может быть, такой печальный исход был бы для сироты самым лучшим. – Поднимайся с постели и садись со мной пить чай. Мы сейчас соберем твои вещи, и я отведу тебя к герру Бутцу. Некоторое время тебе придется пожить у них. По крайней мере там тебя будут кормить каждый день нормальной едой и ты будешь жить в теплой комнате, где не дует изо всех щелей и не скребутся мыши.