— С каких это пор тебя стали интересовать пластиковые куклы? Живыми раньше баловался, — общаюсь спокойно. Проявила бы недовольство, да Маруську расстраивать не хочется. – И тебя, наверное, свои дети заждались.
— Нет у меня детей. И жены нет. Ненужный никому бессемейник…
Я бы поаплодировала Демиду за эту пьесу, только Маруся подозрительно притихла. Прислонила ладошки к своим щекам. У нее затряслись губы от расстройства, недолог тот час, чтобы дочь заплакала.
— Бедненький… — всхлипнув, еле слышно бормочет.
А меня захлестывает свирепой дрожью и шквалом негодования, посвященным Демиду. Хорошо, что стою за спиной Маруси, и она не видит как я, покрутив у виска, немым жестом показываю Грозному, что он неправ.
Опыта общения с детьми у него меньше чем у шмеля! Еще отцом хотел стать когда-то…
Маруська очень впечатлительная девочка и все воспринимает близко к сердцу.
Демид прокашливается. Его сарказм был не понят.
Меняет выражение лица на суровое, а я, наконец, выдыхаю. Спектакль окончен и теперь перед нами сидит истинный Грозный.
— В кого же ты, Мария Эдгардовна, такая сердобольная? Точно не в мать. В африканского отца, что ли? — с грохотом отодвигает стул и встает. — Не такой я уж и несчастный.
Маруська, сцепив кулачки, медленно подходит к нему и смотрит как на сирого.
— Вам же, наверное, даже погулять не с кем и сказку никто не прочет, — роняет первую слезинку.
Не сговариваясь, переглядываемся с Демидом.
— Пусть так, — соглашается он, — но Мария Эдгардовна, поделись своей мечтой? Что бы ты хотела получить в подарок, скажем, на день рождения?
Тут и думать долго не надо.
У Маруси загораются глазки от напоминания желанного подарка. Плакать она перестает.
— Лошадку хочу белую как у Барби! И карету! — любуется на Грозного как на божество или волшебника.
Он тянет ухмылку.
— Прокатиться на кривой кобыле в парке, потащит тебя мама в твой самый главный день, потому что в вашей крохотной квартире лошадь держать негде. Да и карета стоит как приличная иномарка и точно тебе не светит. А у меня была и есть собственная конюшня. Я покупаю особняк с огромным двором, ведь у меня много денег. И, Машенька, я могу не есть на обед противный суп, а сразу приступать к шоколаду. Тебе все еще меня жаль?
Дочь тратит пару секунд, чтобы переварить информацию, растерянно моргает ресничками.
А я просто в непередаваемом шоке и, скорее всего, выгляжу так же ошеломленно, как Маруська.
— Не очень, но мне все-таки хотелось бы показать вам игрушки.
Грозный чуть склоняется и подает Марусе руку, будто собирается заключить с ней сделку.
Та несмело отвечает на жест, а у меня душа сжимается в ком.
— Ладно, — подытоживает Демид, — только давай договоримся, что ты не будешь считать меня обездоленным. Я приехал, потому что мне стало интересно, с какой стати твоя мать решила, что может не брать от меня трубки. А тебя очаровал, чтобы войти в квартиру. Второстепенным делом узнал о твоем здоровье, ключевое слово здесь второстепенным. Помнишь, я когда-то сказал что злой. Ничего с того времени не поменялось, Машенька.
Грозный…выражался бы он попроще, а то привык разговаривать с хапугами и богачами.
Теперь думает, что и Маруська должна вникать в хитросплетения его выражений.
Больше половины изречений дочь, конечно, не понимает, но выделяет для себя главное:
— Злюкой вы раньше были, потому что со мной и мамой не познакомились, — осторожно берет его за край пиджака и тянет из кухни в комнату.
