– Не видишь, у них заложник?! Мальчика зовут Бенуи, он наш будущий государь Бенуи шестой, внук нынешнего Царя-Солнца. Похоже, если хоть один стражник подойдёт к двери, маленькому принцу конец!
– И что они могут требовать?
– А чего обычно требуют разбойники? Денег, сокровищ, оружия.
Внезапно я заметила мужчину в чёрном пластинчатом доспехе, покрывающем туловище. Он лез вверх по стене, карабкаясь словно кот на дерево, или словно паук. Я оценивающе оглядела его: смуглый брюнет с густыми волосами, как и все сагирцы, он оказался довольно привлекательным: высокий, мускулистый, широкоплечий. Только оказался староватым, около тридцати лет. С такими я сплю, только если рядом нет более молодых. Как-то незаметно он оказался на башне, и поскольку он затаился прямо под обзорной площадкой, она прятала его от глаз бандитов.
– Кто это? – изумлённо произнесла я, – где это он научился так лазать по стенам?
– Это владыка Риджад по прозвищу Буревестник, глава ордена хиджаев, – ответил капитан, – они многое умеют.
– Кто такие хиджаи? – спросила я.
– Особый воинский орден в Сагире. Двадцать лет назад они были просто охранниками нашего государя, но при Риджаде превратились в грозную силу, с которой надо считаться. Отныне это особая полиция, агенты, дознаватели и каратели, которые держат в страхе весь преступный мир и вражеских шпионов.
Ага, – догадалась я. Вроде «грозовых драконов», особой когорты вилленского легиона. И тут мой взгляд остановился на руках Риджада:
– Я вижу пятнышко у него на плече. Это что, татуировка?
– Верно, – кивнул капитан, – татуировка, изображающая скорпиона. Такую делают всем воителям ордена хиджаев.
Риджад, быстро оказавшись на смотровой площадке, подошёл к одному из разбойников, подхватил его на плечи, а затем швырнул супостата прямо в реку. Второй бандит ринулся на него, но хиджай ударил его ногой в грудь, и тот отлетел, упав туда же, в воду. Ещё один бандит что-то крикнул и достал нож, который провёл прямо перед ребёнком, похоже, говоря «дёрнешься – прирежу». И тут из рукава Риджада вылетело лезвие, поразившее разбойника, ринувшегося камнем с башни на землю. Трое оставшихся в страхе побежали вниз, сдаваться городской страже.
– Ха-ха! – расхохотался капитан, – будут знать, как связываться с хиджаями! Про Риджада рассказывают, что он, не моргнув, может убить самого сильного бандита, или самого ловкого шпиона, а потом допросить его труп и всё выведать.
Я кивнула, проникшись уважением к владыке Риджаду.
– У Царя-Солнце есть два сына, – продолжал капитан. – Первый – наследный принц, любимый сын монарха, сам пару лет как ставший отцом. Вот его сына сейчас и спас Риджад. Второй принц, избегает публичности. Он любит уединение и старается держаться подальше от политики. Он никогда не появляется на людях. Всё что про него известно: он с детства увлекается лишь книгами, математикой, интеллектуальными играми и сборкой всяких механических зверушек.
Ага, это называется «интроверт», – мысленно подытожила я. И тут мой взгляд привлёк огромный длинный обелиск.
– А что это за фаллический символ? – спросила я, махнув рукой на означенную постройку.
– У тебя все мысли сводятся к одному, Тама. Не оскорбляй память Фирана Третьего, воздвигшего сей монумент, – чуть нахмурившись, ответил капитан. – Этот государь, прадед нашего нынешнего, поставил обелиск, изображающих четырёх священных животных Сагира: ирбиса – пятнистого барса, быка, крокодила и скарабея.
