— Это хорошо, очень хорошо… — продолжает женщина. — Все-таки дите должно быть в семье, они даже в таком возрасте все чувствуют. Ну где это видано, чтобы при живых родителях малышей чужим людям отдавали?
— Как же маргинальные слои общества? — зачем-то развиваю эту тему.
— Вы, что ль, про алкоголиков и иже с ними? Так тут другой разговор. От них, знаете, каких детей привозят? Взглянуть страшно. А тут такая девчоночка миленькая, откормленная, чистенькая. Мне сразу показалось, что не чисто дело.
— Много таких было?
— Нет, парочка всего. Но кто нас слушать будет, простой персонал? Да и за места мы свои держимся, а то и уволить могут не по справедливости. Сейчас, надеюсь, лучше будет.
— Лучше, — повторяю за ней. — За руководство уже взялись, ситуация на контроле.
— Спасибо вам, — у нее на глазах чуть ли не слезы. — Девочка без вещей поступила, но я могу что-то собрать на первое время…
— Не стоит, у нас есть все необходимое.
— Тогда сейчас оденем ее, подождете в коридоре?
Я выхожу за дверь и приваливаюсь спиной к стене с облупившейся краской. Закрываю глаза, стараюсь взять весь свой гнев под контроль.
В первые секунды, когда я только узнал о дочери, из Даши хотелось всю душу вытрясти. В нашей стране защитники всегда почему-то на стороне матерей, и никто не думает, что мы, отцы, вообще-то тоже имеем право хотя бы элементарно знать о собственных детях.
А я, чувствую, не случись вся эта ситуация с опекой, так и не увидел бы Есению.
— Мы оделись, правда, жеребеночек? — женщина продолжает успокаивающе нянчить мою дочь, вынося ее ко мне. — Держите, отец. Пусть больше она сюда не вернется.
Вытаскиваю бумажник из кармана пальто и достаю из него все содержимое. Было бы больше — все отдал бы.
— Да что вы, не нужно…
— Мне прекрасно известно, какие у вас здесь зарплаты, — кладу купюры на лавку и перехватываю Есению. — Я ведь вам не взятку предлагаю, — смягчаюсь, уловив растерянность на женском лице.
— Спасибо, — она быстро прячет деньги. — У меня внучка…
— Вот и купите ей что-нибудь, — быстро отвечаю, пока не начали звучать оправдания. Мне достаточно было увидеть, как здесь обращались с моей дочерью.
Я умею быть благодарным.
В машине Есению я усаживаю в детское кресло, купленное наспех.
По дороге все время поглядываю на нее в зеркало заднего вида. Удивительный ребенок. Сидит смирно, головой вертит, разглядывая все вокруг. Даже не пищит.
Или у нее шок от новой обстановки, или тихим характером моя дочь пошла в Дашу.
В доме меня ждет сюрприз. Я надеялся, что бывшая жена подскажет, как дальше обращаться с Есей, но на мои вопросительные повторы имени никто не отзывается.
Неужели сбежала? В очередной раз.
— Переодеть тебя надо, что скажешь? — разговариваю с крохой, а у самого в детской глаза бегают по сторонам.
Это у женщин от природы материнский инстинкт и все, что с ним связано, а мужиков реально пугают шевелящиеся мяукающие свертки.
Но я вроде справляюсь. И даже руки под конец трястись перестают.
Даша появляется в доме так же внезапно, как и исчезла.
Мне едва удалось успокоить дочь, чтобы она не ревела, а сейчас, по-моему, придется успокаивать еще и ее мать.
— Как ты?.. — Даша делает шаг в нашу сторону, замирает, будто боится напугать собственного ребенка. — Как тебе удалось? А как же опека, которая должна была прийти?
— Удалось уладить вопрос без их вмешательства. Документы на официальное установление отцовства готовятся, — отвечаю сухо. Этот побег был абсолютно неуместным в данной ситуации. — Где ты была?
