Дочь полка 2 - страница 12

– Вот, – встала она и потёрла под коленями руками.

– Спасибо, – поблагодарил её Николай и провёл пальцами по краю конверта.

Катя отправилась в окопы. Там тоже были солдаты. Картина точно такая же: пляски, радостные возгласы, повторяющиеся популярные песни. Только места было меньше, поэтому бойцы загородили ей путь с двух сторон. Но итог, где бы он не был – в медпункте, в лагере, в окопах, всегда один – счастливые лица солдат. Такая искренняя улыбка была самой дорогой, самой ценной, самой согревающей. Катя смотрела на них и радовалась вместе с ними. Ей, так же, как и Марии Фёдоровне, некому было писать. Но девочке ничуть не было обидно. Всё-таки раздавать почту тоже хорошее занятие. После стрельбы с командиром, конечно.

* * *

Александр развернул письмо и уже собирался перечитать теперь знакомые ему строки, как сзади его по спине стукнула чья-то тяжёлая рука. Он обернулся и увидел запыхавшегося красного Сорокина:

– Меня заставили польку отплясывать, – выдохнул он и встал рядом с другом. – Ты своё получил?

– Давно, – показал исписанный лист командир и стал его сворачивать назад.

Если пришёл Иван, то почитать ему никто не даст.

– Всё-таки зараза ты, Сань, – сказал тот и убрал конверт в карман. – Не пляшешь.

– Да ладно тебе, – усмехнулся Резанцев. – Тебе – то какое до этого дело?

– Хоть бы под ту же «Барыню». Все же скачут, – продолжал Иван.

– Ну ты как себе это представляешь? Я и танцы. Две несовместимые вещи. К тому же, я командир.

– Вот как раз я это себе прекрасно представляю! – поднял брови тот. – Помню, как ты вальс…

– Тише! – шикнул на него Александр и огляделся, нет ли кого поблизости. – Не здесь.

– Тебя Танька практически тащила, – продолжал издеваться приятель. – Ты ей все ноги оттоптал…

– Ваня!

Сорокин рассмеялся, задрав голову к небу:

– Не, ну ты интересный. Ты жениться собрался! Как на свадьбе – то будешь?

– До свадьбы ещё надо дожить, – вздохнул тот.

– Я тебе на то намекаю, что танцевать тебе всё – равно придётся.

– Вальс? На фронте?

– Не, ну некоторые танцуют, – пожал плечами Иван. – Фырова вспомни с Людкой.

– Вот ты меня и будешь учить, доумничаешься.

– Не, Сань, для этого нужна девушка.

– Ничего. Ты замечательно подойдёшь.

Сорокин хотел что-то сказать, но передумал. Александр не стал ждать его ответа и решил закончить тему. Он вытащил пачку папирос и протянул другу:

– Будешь?

– Обижаешь, – взял табак Сорокин.

Они закурили и стали наблюдать за происходящим в лагере. А вон и Катя возвращается с окопов с пустой сумкой. Маленький почтальон справился с задачей.

Глава 7

«Я же боец»

– Бьётся в тесной печурке огонь. На поленьях смола, как слеза. И поёт мне в землянке гармонь про улыбки ваши и глаза…

Катя остановилась и вытащила из ледяной воды бинт. Расправила его красными онемевшими пальцами и присмотрелась. «Нет», – подумала девочка, – «этот нужно ещё немного постирать». Она кинула его в воду и продолжила тихонько напевать:

– И про вас мне шептали кусты в белоснежных полях под Москвой, – Катя вздохнула и с горечью произнесла. – Я хочу, чтобы слышали вы, как тоскует мой голос живой.

Конечно, песня была немножечко о другом. В знаменитой и популярной во всей Красной Армии «В землянке» пелось о любви солдата, которая была так далеко. До которой нужно было ещё постараться дожить: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага». Но у Кати не было никакой любви вне фронта, да и на нём тоже. Поэтому она переделала немного текст и, когда оставалась одна, обращалась к своей погибшей семье. Вообще за время проживания на фронте, девочка выучила очень много песен. Раньше она знала только «Катюшу» и «Синий платочек», а теперь в её запасе были и другие: «В землянке», и «Курганы», и «Смуглянка», даже «Боевая пехотная». Ну, последнюю грех было не знать. Без неё невозможно было в любых походах. Бывало шагаешь вместе со строем куда-нибудь, а настроения нет вообще. Погода плохая, холодно. Идёшь себе, погрузившись в смутные мыли. В этот момент и начинает поедать один из самых главных врагов солдат – тоска. Она проникает в душу и ничего сделать ты не можешь. И тут на помощь приходит единственное спасение. Товарищ командир, который ведёт строй вдруг начинает петь: