(чью жизнь стремился укоротить жестокой диетой) умрет, оставив наследником малое дитя (как оно и случилось). И полагают также, что радовался он измене брата Кларенса, ибо помешал бы тот ему достичь цели, сохрани он верность племяннику или пожелай сам стать королем. Но сии наши измышления не могут быть подтверждены ничем, а тот, у кого в руках одни лишь догадки, легко может промахнуться.
– Лживое ничтожество, – почти с нежностью произнес Каррадин.
– А вы заметили тут одно интересное утверждение?
– Ну конечно.
– Заметили? Умница. А я три раза прочитал, прежде чем до меня дошло.
– Ричард не желал казни брата, по крайней мере в открытую.
– Правильно.
– Однако всеми своими «полагают», – сказал Каррадин, – он добивается нужного впечатления. Говорил я вам, мне его и даром не надо.
– Не следует забывать, что это все же Джон Мортон, а не Томас Мор.
– Томас Мор звучит лучше. И кстати, ему это наверняка нравилось, иначе зачем бы он стал снимать копию?
Но Грант, вспомнив свое солдатское прошлое, уже переключился на Нортгемптон:
– Ричард оказался достаточно искусен, чтобы справиться с двумя тысячами воинов Райверса, не вступая с ними в открытое столкновение.
– Наверно, они предпочли брата короля брату королевы.
– Наверно. К тому же воину легче найти общий язык с воинами, чем человеку, пишущему книги.
– А Райверс писал книги?
– Именно ему принадлежит первая напечатанная в Англии книга. Он был весьма образован.
– Хм. И тем не менее он вступил в спор с человеком, который в восемнадцать лет был командиром, а в неполных двадцать пять стал генералом. Знаете, я не перестаю удивляться Ричарду.
– Его талантам?
– Нет. Его молодости. В моем представлении Ричард всегда был пожилым человеком, а ведь он всего тридцати двух лет от роду.
– Скажите, когда Ричард взял на себя заботу о наследнике, он изолировал его от людей из Ладлоу? От тех, кто его вырастил?
– Нет. С ним вместе в Лондон приехал его учитель, доктор Олкок.
– Следовательно, не было никакой паники, никакого устранения Вудвиллов и всех, кто мог бы влиять на принца не в пользу Ричарда?
– Кажется, нет. Он арестовал всего четырех человек.
– Да. Искусная операция, ничего не скажешь.
– Он мне положительно нравится. А теперь я отправляюсь на поиски Кросби-Плейс. Мне просто не терпится посмотреть на дом, в котором он жил. А завтра я получу книжку Комина, и мы узнаем, что он думал о событиях 1483 года в Англии и что сообщил Роберт Стиллингтон, епископ Батский, в июне того же года Совету.
– В 1483 году, летом, Стиллингтон заявил Совету, что прежде чем Эдуард женился на Елизавете Вудвилл, он, Роберт Стиллингтон, обвенчал его с леди Элеонорой Батлер, дочерью первого графа Шрюсбери.
– Но почему Стиллингтон молчал раньше? – едва оправившись от неожиданности, спросил Грант.
– Таково было желание Эдуарда. Что в этом странного?
– Кажется, Эдуард был большим любителем тайных браков, – брюзгливо пробурчал Грант.
– Вероятно, чем неприступнее была красавица, тем труднее ему было отказаться от нее. Ему просто больше ничего не оставалось. К тому же он привык добиваться своего. Примите во внимание его опыт и корону, так что отступать ему не пристало.
– Да уж… Вот и его женитьба на Елизавете Вудвилл. Добропорядочная красавица с золотыми волосами – и тайный брак. Эдуард просто прибегнул к старому приему, если Стиллингтон сказал правду. А вот сказал ли он правду?
