Загорелся зеленый свет, и они поехали дальше.
– Круто, – согласилась Полина. Вратан все сказал правильно.
– Это мимикрия, – сказал Вратан.
– Что? – не поняла девочка.
– Есть такой термин «приспособляемость к окружающему пространству», – стал расшифровывать водитель. – Как ты думаешь, кто креативней – хамелеон или белая ворона?
– Наверное, вы всех креативней, – сказала Полина с улыбкой.
– Похоже на правду, – неожиданно захихикал Вратан. – Я – мимикреатор. Это я два слова объединил, что бы подчеркнуть мысль. Без мимикрии невозможно творчество. Творчество невозможно без движения. Белая ворона – это окаменевшая душа, это мертвый язык, латынь, годная для надгробий. Хамелеон же сливаясь с чужим миром начинает чувствовать и видеть себя по новому и это дает искру для акта творчества. Здорово сказано?
Полина пожала плечами.
– А вы уверены, что вы не белая ворона? – спросила она после паузы, разглядывая водителя.
– Уверен, – сказал Вратан. – Дотронься до меня еще раз.
Полина дотронулась. На этот раз она провела ладонью по руке почти до запястья.
– Что ты такая грязнуля? – сказал Вратан, снова стрельнув взглядом на Полину. – Столько крошек на полу. Хотя бы подметала иногда. Хоть знаешь, где веник стоит?
– Где? – растерянно спросила девочка.
– В туалете за трубой. Там же и совок. А мусорное ведро под раковиной на кухне.
– В туалете за трубой, но хорош собой, – пропел сзади Янко.
– А куда мы едем? – спросила девочка, пытаясь перевести разговор. Они уже выехали за город.
– Не знаю, – буркнул Вратан и стал тереть руками руль. Похоже, он обиделся.
– А кроме мусора вы ничего не увидели в моей комнате? – решила вернуться к теме девочка, что бы как-то примириться.
– Я замечаю только самое важное, – буркнул Вратан и еще крепче вцепился в руль, при этом черепашья скорость автомобиля ничуть не изменилась.
Они выехали за город. Вратан остановил машину. Справа был край кукурузного поля, слева – чистая пашня. Все вышли из автомобиля. Вратан пожал руку Догаде и забавно поклонился Полине. Девочка улыбнулась и поклонилась в ответ.
Вратан уехал, а Янко повел девочку по широкой тропинке между лесопосадкой и полем. Солнца не было. Дул легкий ветер. Идти было приятно. Чирикали птицы.
– Давай преобразимся, – сказал Янко останавливаясь. Полина тоже остановилась. Янко зашел к ней со спины и ловко несколькими движениями распутал ее косички. Полина только сейчас поняла, что эти косички ей очень мешали.
– И деревяшку снимай, – сказал Янко, показывая на медальон.
– Я могу ее поносить, – сказала Полина.
– Снимай, – повторил Янко. Полина сняла и отдала ему медальон. Янко положил его в сумку.
– Еще тебе надо переодеться, – сказал Янко и достал из сумки сарафан. Он был сшит из разноцветных лоскутов ткани и выглядел ужасно. Похоже, это была еще одна авторская работой Догады.
– Это ты сшил? – растерянно спросила Полина, напуганная перспективой переодевания.
– Я, – ответил Янко.
– Понимаю, что здесь никого нет, но можно я не буду это одевать, – попросила Полина.
– Да это твой размер. Тебе подойдет, – сказал Янко.
– Можно я не буду объяснять, почему я не хочу. Это мистика и ты не поймешь.
Янко почесал затылок и затолкал сарафан назад сумку.
– Тебе в нем было бы гораздо удобней, – сказал Янко.
Они пошли дальше.
– Мы скоро придем? – спросила Полина, когда надоело шагать молча.
– Когда ты устанешь, – ответил Янко.
– А если я никогда не устану?
