Дохлая рыба у меня в бассейне - страница 2

Муж тем временем тихонько что-то делал на кухне, а я лежала лицом в подушку, вытянув руки вдоль тела и пыталась не думать ни о чём. Выходило так себе, потому что выбить из головы мысль о том, что я – ходячий провал, было сложно. Я развернула лицо в сторону зеркала на двери шкафа с одеждой и уставилась на своё отражение лишь одним глазом, потому что второму мешали волны подушки, в которых утопала моя голова.

Мне тридцать три, рост средний, вес ниже среднего, грудь в развитии остановилась в зародышевом состоянии, бёдра – там же. Волосы непонятного русого мышиного цвета, половина из которых растут в направлении, как бог пошлёт, а половина волнятся в самых неожиданных местах. Глаза голубые. Или серые? Может, серые, но хочется верить, что голубые. Так красивее. За спиной высшее юридическое образование, диплом “с отличием” и куча комплексов. Нет, не нужно думать, что я страшилище и синий чулок. Даже с моим уровнем самооценки, который застрял там же, где и грудь с бёдрами, я всё равно вижу, что я вполне себе симпатичная молодая женщина, в определённых областях даже не глупая, проблем с поклонниками у меня никогда не было. Поклонники любили во мне, наверное, то, что я преимущественно молчала, то есть не давала себе шанса опозориться и давала им возможность бесконечно разглагольствовать о том, какие они молодцы. Они вообще все были молодцы. Прямо вот один лучше другого, только почему-то у всех “стервы-жёны”, “всем женщинам нужны от них только деньги”, “дети отнимают много времени”, “как заработать все деньги на свете”. Слушала я это молча, чаще всего на работе, кивала, а потом шла домой к единственному и неповторимому мужу.

А ещё я слушала старый забугорный рок в машине, громко подпевая что-нибудь типа Smoke on the water, fire in the sky^>5, жуя огромный бутерброд или хот-дог с куриной сосиской с “газпромовской” заправки, чувствуя себя Дином Винчестером^>6. И пусть у меня всего лишь “Тойота”, которая всем своим видом откровенно говорит, что лучшие её годы позади.

Но сейчас в зеркале я видела лишь расплывшуюся массу неопределенно-бледного цвета, чуть более, чем полностью состоящую из гнева, обиды и неприятия. И вины.

Ну зачем я потащилась к нему с этой кружкой? Подумает же ещё, что влюбилась…

2. Пятница

В офисе у самого входа сидела офис-менеджер Алёна и с серьёзным видом перебирала свежую корреспонденцию. Напротив кофе-машины стоял и ждал свой эспрессо начальник производства, задумчиво глядя в узкое длинное окно, выходящее во внутренний двор. В воздухе густо витал запах кофе, принтера, чистящих средств и мужчин разной степени готовности к пребыванию в трудовом коллективе. Такого понятия, как “пятница” или “короткий день” у нас не существовало. Короткий день был тогда, когда была возможность уйти с работы в шесть часов. Пятница тоже далеко не всегда ознаменовывала собой конец рабочей недели. У рабочей недели не было ни последнего, ни крайнего, ни какого-то ещё дня, который мог служить днём для некоторого расслабления.

– Доброе утро, Лариса Андреевна! Вам тут два конверта… – Алёна протянула мне два больших конверта очевидно с какими-то документами. Я посмотрела на адреса, и все встало на свои места.

– Доброе, Алёна. Спасибо. Привет, Виталик.

Начальник Виталик оторвал свой задумчивый взор от какой-то фуры, которая тщетно пыталась выехать из внутреннего двора и улыбнулся мне. Ничего так не привлекает внимание, как рассматривание чьих-то напрасных усилий. Виталику было чуть больше сорока, из-за нервной работы он как-то рановато поседел и обрюзг. На корпоративах Виталик пребывал всегда в таком же меланхолическом состоянии, что и сейчас, наслаждаясь у окна тщетностью чьих-то потугов вызволить фуру.