Вон отсюда только два выхода: обратный путь к набережной реки Мойки и через арку к Большой Конюшенной улице.
– Пройти к туннелю (52)
– Пройти в арку. Если у вас записано «АРКА», то (115), иначе (43)
Площадка третьего этажа освещалась исключительно уличным светом, но стоит отметить, из-за высоты освещалась значительно лучше. Тем не менее, тамбуры находились в кромешной тьме, к которой глазам приходилось привыкать довольно долго, чтобы иметь возможность разглядеть хоть какие-нибудь очертания. Выше подниматься точно не имело никакого смысла.
– Осмотреть тамбур слева (49)
– Осмотреть тамбур справа (73)
– Спуститься на второй этаж (68)
Без дополнительного освещения, Сиротке нечего было делать на верхних этажах. Конечно, глаза привыкали, и становились видны очертания на площадке, но тамбуры находились в кромешной тьме.
Вернуться на второй этаж (92)
Теперь следовало бы эту свечу зажечь.
– Пройти в тамбур слева (58)
– Спуститься на первый этаж (20)
Глаза Сиротки уставали от того, что постоянно приходится всматриваться в темень. Благо, на площадке второго этажа горели свечи. Несколько настенных бра освещали площадку и прилегающий слева тамбур.
– Осмотреть тамбур слева (46)
– Взглянуть на квартиру справа (77)
– Спуститься на первый этаж (13)
– Подняться на третий этаж (65)
На столе лежал листок бумаги, от которого оторвали нижний край. Ванютка сразу сопоставил, что этот листок и был вложен в дверной проём десятой квартиры.
Иван сел за стол и подсветил текст:
«Уважаемый господин!
Прошу покорнейше меня извинить, что не буду иметь чести встретить Вас по возвращению. Состояние моего здоровья стало в последние дни совсем удручающим, и по благороднейшему приглашению моего друга срочно отправляюсь на лечение в Ялту.
За ваши цветы и кошку не беспокойтесь, а …»
На этом месте листок обрывается. Ванютка сразу же достал тот клочок бумаги и поднёс его к листку: «…ключ у Миловидина».
Рядом лежало недописанное письмо с кривым, неровным почерком и смазанными чернилами.
Попытаться прочесть письмо (10)
Ключи в связке были все как один с небольшими изменениями. Выбрав один случайный, Ян попытался его вставить в замок, но ничего не вышло. С четвёртого раза вышло вставить один из ключей, но на половине оборота, когда, показалось, послышался один щелчок, он застрял. Ян начал теребить ключ и прилагать больше усилий, буквально давить на него всей силой, и каким-то чудом ключ повернулся на полный оборот, прозвучал щелчок, после которого замок отварился.
Цепи стали со звоном падать, отпускать из своих крепких объятий створку ворот. Ян решил ускорить процесс освобождения, и за звоном звеньев цепи перестал слышать шорохи позади.
На какое-то мгновение, на один лишь миг, Ян почувствовал что-то: кто-то крался позади. Ванютка решительно перехватил с другой руки кочергу, и с разворота провёл по воздуху разящий удар.
Кочерга рассекла на части высокую фигуру с кучерявой головой, и та из твёрдой формы превратилась в пар. Только что, казалось, здесь стоял мужчина, а оказалось – оптический обман.
Ворота были уже открыты. Ян оставил кочергу, поднял свой саквояж и рванул сквозь дворы, куда глаза глядят, прямо по дороге, на выход из проклятой западни.
Вскоре он выбежал к аллее. Сиротку озарил яркий свет. Всю улицу освещали фонари и огни за стёклами различных заведений. Слышался стук копыт, грохот экипажей, женский смех и грубая мужская ругань. Такой живой, спасительной предстала перед ним Большая Конюшенная улица.
