Доказывание в уголовном процессе - страница 11

Таким образом, вопрос об истине в уголовном процессе, скорее является философским, чем юридическим. Однако практика уголовного судопроизводства не позволяет нам уклониться от ответа на него.

Рассмотрим в качестве иллюстрации к размышлению конкретное уголовное дело[Здесь и далее, если не указано иное, используются примеры из личной практики автора.].

16 мая 2004 г. К. и Е., жители одного из районных центров Самарской области, были задержаны по подозрению в совершении убийства Е-вой. Основанием задержания послужила информация о том, что К., Е. и потерпевшая познакомились накануне вечером в зале игровых автоматов, откуда вместе ушли около часа ночи. Утром в районе гаражей на окраине города был обнаружен труп Е-вой. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы смерть потерпевшей наступила в результате удушения.

Ни один из подозреваемых в совершении преступления своей вины не признал, при этом каждый из них показал, что убийство Е-вой путем сдавливания шеи руками совершил другой. Свидетелей этого преступления не было. Биологических следов физического контакта на телах и одежде потерпевшей и подозреваемых, несмотря на проведенные биохимические исследования, не обнаружено.

Первоначально обоим подозреваемым было предъявлено обвинение в изнасиловании, а также в умышленном убийстве, совершенном с целью его сокрытия группой лиц. Ввиду слабости доказательств действия Е. со ст. 105 (ч. 2 п. «ж» и «к») УК были переквалифицированы на ст. 316 УК (заранее не обещанное укрывательство тяжкого преступления), что позволило изменить и квалификацию действий К. на ч. 1 ст. 105 УК (умышленное убийство без отягчающих обстоятельств). В судебном заседании прокурор был вынужден из-за отсутствия доказательств отказаться от обвинения обоих подсудимых в изнасиловании. Поскольку единственным доказательством вины К. в убийстве Е-вой были только противоречивые, путаные и ничем не подтвержденные показания второго обвиняемого – Е., перед судом неизбежно должен был возникнуть вопрос о достаточности доказательств совершения преступления именно этим подсудимым, поскольку не исключался оговор. При таких обстоятельствах обвинительный приговор в отношении одного из подсудимых являлся бы не только явно несправедливым по отношению к другому, но и неправильным по сути. Суд не смог преодолеть сомнений в виновности каждого из них в совершении этого преступления. В итоге между участниками процесса был достигнут компромисс, в результате которого оба подсудимых признаны виновными лишь в заранее не обещанном укрывательстве преступления, поскольку этих действий ни один из них не отрицал. Уголовное дело прошло все судебные инстанции, и приговор, несмотря на неоднократное обжалование его представителем потерпевшей, вступил в законную силу.

Вопрос о том, была ли достигнута в этом уголовном деле истина, смело можно отнести к разряду риторических. Очевидно, что смерть потерпевшей наступила в результате действий одного или обоих подсудимых, однако вина ни одного из них не была установлена с достаточной для обвинительного приговора степенью надежности.

Советская уголовно-процессуальная доктрина называла установление объективной истины целью уголовного процесса. Возможность достижения этой цели в течение многих лет составляла предмет оживленной научной дискуссии. Ведь если истина достижима, значит, органы расследования и суд имеют средства адекватного познания обстоятельств каждого преступления. Однако как объяснить огромное (и все растущее) количество нераскрытых преступлений? Достигнута ли истина в тех делах, которые не дошли до суда в виду прекращения уголовного дела и (или) уголовного преследования, в том числе в связи с недоказанностью факта совершения преступления? Содержит ли истину оправдательный приговор? Устанавливает ли истину суд, рассматривающий дело с участием присяжных заседателей или в особом (упрощенном) порядке, предусмотренном гл. 40 УПК?