Снова мелькнул купол, теперь движение казалось мне медленным и очень плавным. Посмотрю полноценным зрением пристально несколько витков, вроде есть хорошая дорожка с небольшим уклоном к востоку, ее Эл углядел и счел искусственным сооружением. Точно. Длинная, явно дело рук айри, ведет строго на восток, к куполу. Ровная. Узкая, но это решаемая проблема, попаду. На запад она плавно продолжается скальным гладким боком.
Маршевые я погасила ниже допустимого, когда нас стало буквально выворачивать наизнанку. У меня и по чутью, и по датчикам выходило: корпус едва не «потек», теряя форму. Зато как мы славно замедлились! Атмосфера слабо подсветила «Птенца», почти не гася скорость и даже толком не грея. Самая малая тяга, держим нос… закапали наши жалкие проценты остатка…
Я тронула свой дар, явно с трудом принимаемый этим мертвым миром, но вполне действенный. Посмотрим, что я выжму из тормозных парашютов. Смерч не смерч, а воздушные «подушки» повышенной плотности – могу. И даже защиту днища на касании и пробежке – могу. Только угол должен быть очень острым, а дорожка – чудовищно длинной.
Кромка плато.
Удар получился замечательно точным, нас даже не подбросило, лишь стало остро и решительно стесывать корпус сквозь «подушки». Короткие крылышки «Птенца» дрогнули, принимая полную мощность реверсов. Даже не закрутило. Хорошо идем, и силы еще есть, топлива три процента… два… один… Вой оборвался разом.
Из ватной тишины освоившийся слух снова выловил звуки – хруст камня, стон металла. И полная, до боли осознанная и окончательная неспособность хоть что-то еще добавить к сделанному! Топлива – ноль, сила дара вылита до капли.
«Птенец» клюнул носом, жалобно завизжал, сминая еще почти целый лоб, завалился на крыло… и встал. Вот теперь – действительно тишина… Сознание заметалось, прогоняя тесты основных систем.
Корпус герметичен, спасибо Тимази и его дикой доченьке… имя не вспомню, но кличка у нее – «горький шоколад», и она точно один из лучших химиков металлургического филиала Акада моего Эллара. Люк в рабочем состоянии. Бортовые живут.
Я не зря говорила: у нас в семье все везучие. Кресло отпустило меня, разрывая контакт.
Справа довольно трясет больной головой Эл. Слева…
– Это называется посадка? – живой, уже всем приятно, но явно не ему. – Я мертвый был бы целее! Спина разбита, ног не чую. Эй, вы скоро меня спасете?
– Никогда, – обнадежил Эл. – Сам соглашался на полет, я тебе не нянька. Ник, где мы?
– Не поверишь – два километра до их, то есть почти нашего, корабля. Я сама не верю.
Сил встать не нашлось. Видимо, я и смотрелась соответственно, раз картинно стенающий Хо притих, бочком выполз из кресла и похромал за водой. Приволок аптечку, сунул новому большому начальнику. Славно-то как, мы на твердом грунте, и я теперь не главная, пусть у него голова трещит! Капитанша разжалована до лаборанта. Эл явно думал о том же, не глядя вкатив мне дозу стимулятора. Он теперь снова Магистр, как в древние времена Академии, обнесенной крепкими стенами. Глаза блестят холодно, весь незнакомо-собранный и совершенно сухой, явно уже решает, когда и с кем идти к кораблю.
– Я смотрела и зрением, и чутьем, в корабле активных живых нет. Это странно. Как и то, насколько запущена дорога, по ней не ходили и не ездили веками, пылью занесло и следов сознания нет.
– Ты уверена в безопасности выхода?
– Биологически – насколько возможно, да. Контейнеры биопроб пусты, хотя лично я в них не верю. Датчики молчат. Чутье уверенно твердило, пока не сдохло, что мир мертв и безвреден. В общем, раз твои родичи выжили, и мы сразу не подохнем.
