Доктор гад - страница 23

– То, что это всемирное проклятие преследования, я уже разобралась, – Равила кивнула. – От преследования мёртвым одушевлением больной может отделаться сам, договорившись с ним. Но вы, очевидно, не можете договориться с… с каким-то…

– С самым всемирно опасным массовым и серийным убийцей, – уточнил Дитр. – Нет, не могу. И я искал его живого – в другом времени, в других жизнях. Я менял его судьбу, чтобы она стала больше похожей на судьбу нормального человека. Я искал Рофомма Ребуса, который не будет пытаться сжечь мне лицо. Или стрелять в меня. – Он, – Равила кивнула на куртку на крючке.

– Он, – ответил Парцес. – Пытался меня пристрелить. Полиция спросила, кто в меня стрелял, и я ответил – Кир Лнес. Так он себя называл в одной из жизней. Следователь не почувствовал лжи, ведь я не врал – просто сказал правду на другом языке. Нелепо бы звучало, если бы я обвинил спившегося докторишку в том, что он в меня стрелял, верно? Это, – Парцес потрогал вдовью серьгу, – тоже он. – И это, – он провёл рукой по седой шевелюре, – последствия общения с ним. Крайне неприятный человек.

– У него для этого хороший потенциал, – Равила нервно дёрнула ртом. – Но мы все равно его любим, хоть и зовём гадом. Стало быть, если в личнике правда, вы были полицейским? Вели его дело? Пытались поймать?

– Пытался убить. Успешно – правда, лишь отчасти, – Парцес, подобно самому странному зеркалу в мире телесном, изобразил такую же, как у Равилы, кривую гримасу.

Паровая площадь будто нарочно опустела. Угольщики и механики, чуя крадущееся зло, сбежали туда, где было безопасно. И пусть они лучше погибнут под завалами или от чьей-то шальной пули, чем сгорят или сварятся живьём. Котлы остывали, потому что никто больше не крутился вокруг них, и целый квартал Гога леденел в ожидании.

– Я видел его здесь, господин, – прошептал рабочий. – В чёрном весь. Говорю вашим, а они мне – да не неси трухню, пол-Гога чёрный носит. А я-то знаю. Рожи горелой не видал, но чуял – вот прям как щас вас, чуял, что он. И не один я, господин. Видите, как у нас тут пусто? Это не забастовка, они все умотали – кто по одному, а кто целыми бригадами. Чего ему нужно тут?

– Тут огонь и кипяток, – спокойно ответил Дитр. – Очевидно же, что это его стихия. Проверить, здесь он или нет, очень легко. Я его позову, и он выйдет. Он всегда выходит.

– Не хочу, чтоб он выходил, – рабочий сглотнул. – Пусть грохнется куда-нибудь и сварится. А если он вас прибьёт? Он одним щелчком может.

– Если вы так боитесь, что он понаставит мне щелчков, то зачем прибежали за мной на Линию Стали? – урезонил его шеф-следователь. – Идите домой, а я побуду здесь.

Дважды повторять не пришлось, и рабочего как ветром сдуло. Дитр поправил стальные щитки в куртке и вышел на площадь.

– Ребус! – крикнул он. – Ты же не чувствуешь холода, с чего б тебе ошиваться около паровых котлов?

Ответом ему было гулкое молчание. Дитр сложил руки на груди и принялся ждать. В последние пару лет он не выпускал на вызовы по террористу более двух человек, понимая, что маньяк любит массовость и зрителей. Убивать кого-то по одиночке, да ещё и в пустынных местах было не по нему. В этом была какая-то извращённая доблесть: Ребус целился в большие скопления людей, он не нападал исподтишка даже на Дитра. «Ты же понимаешь, Парцес, – как-то заявил он ему, – что если я тебя просто так прикончу, это будет очередная ликвидация очередного шеф-следователя». Разумеется, он хочет убить его как-то по-особенному, чтобы все видели. А здесь не видит никто. – Ты решил пустить вместо пара какую-то дрянь, чтобы в домах взорвались радиаторы? – предположил он. – Твои развлечения с газом куда действенней, Рофомм.