— Как на работе дела? — банальный вопрос.
Надеюсь, он понимает, что я только ради ужина и осталась. Мы по-прежнему лишь коллеги.
— Едва ли я о работе говорить хочу.
— Тогда о чем?
— О тебе.
Волосы поправляет. Сколько ни наблюдаю, а от каждого жеста воротит. Саша хороший человек, но не свой. С тонной геля на голове даже чем-то Эмиля напоминает, но разница в том, что у Тарханова всё естественно выходит. Ему не нужно часами перед зеркалом вертеться, чтобы дух из моих легких выбить.
— У меня скучная жизнь. Не о чем говорить, — тихо отрезаю.
— Ладно. Тогда давай за твои успехи выпьем, — бокал поднимает.
— За какие?
— Не скромничай. Ты одна из самых молодых преподавательниц. Студенты тебя уважают, я сам видел. А как с докладами выступаешь — просто рай для ушей.
Я напрягаюсь. Не знала, что он на моих конференциях присутствовал. Я и участвовала-то в них раза три от силы. И то лишь тогда, когда начальство к стенке прижимало.
На его лице лесть и желание угодить читаются, но я все же холодно благодарю и принимаю тост.
Мы чокаемся. Официант словно из-под земли вырастает и блюда на стол выкладывает.
— Закажи себе еще что-нибудь. Я угощаю.
Тарелка салата размером с мою голову ему кажется слишком маленькой.
— Нет, мне хватит, — вяло вилкой ковыряюсь, голод как рукой сняло. — Мы вообще-то с Настей на полчасика собирались.
Намеков не замечает. Или просто вид делает. Время тянет. Бокалы один за другим осушает.
— Саш, у тебя случилось что-то? — непохоже на него. На глазах пьянеет.
— Ага. Случилось. Девушка, к свиданию с которой я неделю готовился, только на дверь и смотрит.
Пытаюсь мягко его заболтать. Делаю знак официанту, что вина больше не надо.
— Слышала, к тебе клиенты за полгода вперед записываются. Дела в гору идут, все тебя нахваливают. Адвокаты ведь точно больше преподавателей получают. Уволиться не думал?
— Арин, — ладонь поверх моей ложится, — не гони меня. Чего тебе не хватает? Я всё дам. И деньги, и защиту, и любовь. Ты только скажи.
— Саш, ты меня в неловкое положение ставишь.
Руку не убираю, чтобы уж совсем не обидеть. В глаза заглядываю, но в них ни доли понимания. Градус весь разум забрал.
— А с тем чуркой тебе хорошо было? — обвинение в лицо бросает.
То, на что права не имеет.
Эмиль южанин, это так. Его прабабушка вместе с семьей иммигрировала, потом они здесь и осели. Из-за этого ему в детстве часто влетало, но горячий нрав и стойкость помогли это пережить.
Как только я с ним познакомилась, больше никому не позволяла плохо о нем говорить. Отвечала, чтобы рот с мылом вытерли и в своих тараканах для начала разобрались.
И даже сейчас это не меняется.
Я вскакиваю и подзываю официанта, чтобы за еду заплатить. Сашка за мной поднимается, но тут же обратно плюхается. Голова, видно, кругом идет.
— Арин, не уезжай. Это не то…я не так выразился. За меня ревность говорит, понимаешь?
— Надеюсь, завтра тебе будет стыдно за свое поведение.
Ресторан приличный, и из-за шума все оглядываться начинают. Боже, какой позор.
— Не умеешь пить — не пей.
— Да я вообще никогда не пил. Это ты на меня так действуешь, — он запинается, и я лишь через слово понимаю, что себе под нос бормочет.
— Девушка, — официант счет отдает и, оценив краснющие глаза Саши, вежливо просит, — не могли бы вы проводить вашего друга?
— Да, Арин, проводи, — сипит невменяемый, — у меня и машина рядом. Я без тебя не доберусь.
Отдохнула, называется. Шикарные воспоминания себе заработала, молодец!
