Потянулась. Чего-то плечи разболелись.
– Да я бы всё равно убежала бы, – отмахнулась я от него.
– Почему? – не понял он. – Тебя ждала не жизнь, а мёд!
Это точно…
– Не хочу такого, – скривила губы. – Мне бы мир посмотреть, друзей завести…
– Я тебя вообще не понимаю! – не отцеплялся мужчина. – Чего тебе надо-то?! И как бы ты жила? Знаешь ведь, что деньги из воздуха не берутся? Работать надо.
Это я понимала.
– Я бы поселилась в какой-нибудь деревне, и спёртых из отчего дома монет мне хватило бы на пару лет безмятежного проживания. Дальше бы определилась сама, – посмотрела на небо. – Ну или стала бы матёрой путницей! Спасала бы людей от чудищ лесных, прослыла бы спасительницей… что смешного?
Засмеялся даже Франк, ехавший прямо за своим другом. Их смех, словно молоты, били по гвоздю моих надежд, забивая их всё глубже в землю.
– Ты слышал?! – стонал Морик, обращаясь к брюнету. – Она знает слово «матёрый»! Спасительница… от чудищ… ой, не могу…
– Да ну вас! – обиделась я.
Дальше ехали молча. Мужики ещё чуток посмеялись и тему эту не поднимали. Я понимала, что в каком-то смысле они правы, но тыча меня в это носом, лучше мне не сделается. И обида была такой, знаете, больше напускной. Я просто шла, разглядывая меняющийся лес. Берёзки то тут, то там, ели… чащи густели, создавая впечатление единого целостного организма. Всё тут было на своих местах. Поваленные деревья перегнивали, давая питание другим растениям и дом сотням насекомых. Тут приятно пахло свежестью и чем-то неуловимым. То ли лёгкий аромат скошенной травы, то ли это так благоухали редкие цветочки вдоль дороги, не знаю, но мне очень нравилось. Если бы не обстоятельства, я бы, наверное, согласилась на годовое путешествие. Бродить по миру, жадно впитывать в себя красоты земель, заводить знакомства с другими путниками, увидеть какого-нибудь дикого зверя и набраться опыта. Наверное, это здорово – быть свободным. Идёшь, куда хочешь, делаешь то, что считаешь нужным и принимаешь решения самостоятельно. И если вдруг тебя настигнет болезнь, то ты будешь уверен, что это случилось только по твоей вине. Нет ничего хуже, чем винить кого-то в своих бедах. Это довольно низко. Но я это делаю постоянно. Почему? Даже не знаю, что на это ответить. Может, потому, что это так и есть? А может, я просто боюсь признаться самой себе, что могла бы всего этого избежать? В любом случае обвинять другого легче, чем признать свою ошибку.
Через несколько часов поднялся ветер. Я по началу не особо заметила, но сильные порывы то и дело бросали мои волосы мне же в лицо. Густой лес мы прошли, и теперь началось опять редколесье.
– Не успеем мы дойти до нефилимских пещер, – пробормотал Морик, глядя на небо. – Промокнем до нитки.
Я тоже посмотрела на небо. Обычное. Но я видела только небольшой кусок у себя над головой. Буря? Кажется, они слишком предвзято относятся к местной погоде. Дождей-то вообще давно не было. С чего это он пойдёт сегодня? Из-за ветра?
– Нефилимские пещеры? – переспросила я.
Я знаю, что такое пещера. Углубление в скале. А почему они нефилимские?
– Лет десять назад мы изгнали нефилимов с этих земель, – пояснил усатый мужчина и погладил растительность на подбородке. – Вот они, кстати, могли твоих сородичей жрать.
Мне тут же поплохело. Чудища какие-то, что ли? Вот чёрт.
– И зачем же нам тогда идти в их пещеры? – захлопала глазами. – Вдруг, они ещё там?..
