Долгий путь скомороха - страница 3

– Вот те истинный крест, Василий! – часто закрестился мальчишка. – Это псы брешут. А я – нет! Всё как есть – правда! Так и мужики те обмолвились, что это боярышня была… Ой…

– Ну-ка, ну-ка, шалопут, выкладывай – какие такие мужики?! – вытаращила глаза Елена. – Ты же мне сам сказал, что один был в поле и случайно увидал покойницу… Какие мужики – говори быстро! – прикрикнула она, одарив сына гулким подзатыльником.

– А-а-а, чего дерёшся-то, мамушка?! – схватившись за голову, заканючил мальчишка. – Я тогда за ворота гулять пошёл в поле, гнёзд птичьих поискать хотел. Там около поля меня эти мужики-то и позвали. Это они уговорили меня, чтобы я пошёл на двор к кому-то из боярских слуг и рассказал про покойницу-то…

– И что пообещали они тебе за это, неслух? – неожиданно из-под лоскутного одеяла здоровяка Василия раздался звонкий, почти детский голос и показалась встрёпанная женская голова.

– Обещали пять копеек дать, – опустив голову, едва слышно пробормотал Теодор.

– Что? Я не слышу, громче повтори, – вновь оглушила звонким голосом женская голова.

– Обещали дать пять копеек, – громче произнёс мальчишка и заскулил, прикрыв лицо руками.

– Дали? – усмехнулся Василий.

– Не-а … сказали – потом …

– А ты, стало быть, решил нам про денежки-то эти не рассказывать и себе припрятать?! – из-под лоскутного одеяла вылезла карлица и, уперев руки в бока, выжидательно уставилась на Теодора.

– Да-а, брат, – разочарованно протянул Василий. – Не ожидал я от тебя такой подлости. А ведь сам знаешь, что у нас всё идёт в общий котёл. Мы же тут – одна семья. И обманывать друг друга – это последняя пакость с твоей стороны.

В ответ на это Теодор заревел белугой, размазывая ладонями слёзы по щекам.

– Эх, ты, Теодорка, балабол ты, а не добрый человек, – подала вновь возмущённый звонкий голос карлица. Она стояла в длинной полотняной рубахе с вышитыми рукавами и неодобрительно качала головой.

– Ой, да замолчи ты уже, Дунька! – дёрнул её на себя здоровяк Василий. – От твоего крика в ушах звон стоит. Да этот ещё ревёт как резаный…

– Ишь, голос ему мой не нравится! – забарахтавшись в его крепких руках, продолжила возмущаться раскрасневшаяся от борьбы Авдотья. – А чего же тогда женился-то на мне?! Вон, взял бы себе в жёнки немую какую. Она тебе бы тогда ни слова поперёк не смогла бы сказать…

– Да погодите вы, черти верёвочные, – неожиданно раздался второй мужской голос из другого угла. Там среди сатиновых полотен на лавке лежал, опершись на локоть, крепкий, жилистый седобородый старик лет семидесяти. Он внимательно посмотрел на мальчика.

– Да и успокойся ты уже, Теодорушка. Вон шум какой подняли с раннего утра, отдохнуть от вас никак не получается.

– Да где же с раннего утра-то! День уже на дворе! – в сердцах выкрикнула Елена и, вновь подойдя к всхлипывающему мальчику, опять прижала его голову к себе. – Что накинулись-то на мальчишку как собаки бешеные?! Он же дитё ещё совсем. Ну, оступился – с кем не бывает. Повинился же! Вы ли все тут ангелы святые собрались?! Только что-то крыльев-то святых я ни у кого из вас за спиной не вижу. Отдал бы он вам потом эту самую денежку. Правда, ведь, сыночка? – целуя мальчишку в макушку, спросила она.

Тот, подвывая, согласно закивал и, обняв мать, уткнулся лицом ей в живот.

– Подожди, Олёнушка, не в деньгах дело, – обеспокоенно присел на лавке старик.

– А в чём ещё, Никифор? Вон, до падучей мальца чуть не довели, бестолковые. И было бы из-за чего! Денег-то ему этих никто так и не дал до сих пор, – раздражённо отозвалась Елена, поглаживая рукой по тёмным, упругим кудрям сына.