– А вы деловой, – опять удавилась Галина.
– И сколько я ни доказывал, что симфонический оркестр – это тот же квартет, только с раздутым штатом, нас все-таки ликвидировали.
– Квартеты теперь не престижны, – согласилась с таким решением Галина.
– Разумеется, – согласился и Петельников, – поэтому я перекинулся на балет.
Он все смаковал рюмку, серьезно разглядывая свою новую подругу. Его глаза уже ни о чем не спрашивали и не смотрели на Лиду.
– Вы учились хореографии? – заинтересовалась Галина.
– Я перекинулся руководить. Прежде всего пересмотрел классическое наследие. В балете, как вам известно, танцуют без юбок. Поэтому кем работают балерины – неизвестно. Якобы лебедями. Я же придумал танцы по профессиям. Например, танец рыбаков. У каждого танцора в руке по мороженому хеку…
– В театре? – Галина смотрела на инспектора, словно тот и сам превратился в мороженого хека.
– Нет, в Доме культуры. Еще был танец таксистов – ребята прыгали вприсядку и кричали: «Едем в парк». Неплохой получился танец работников гостиниц – девушки плясали с пылесосами и пели: «Местов нету и не будет…»
Лида не выдержала – рассмеялась.
– Тогда я поставил танец водопроводчика, надев на голову танцору фановую трубу. Эта труба и увлекла его в оркестровую яму. В результате дирижер заикается, а я уволен.
– Вадим, красоту бы пощадили, – сказала Лида.
– Глупость недостойна пощады, – быстро ответил инспектор.
– В Доме культуры все возможно, – авторитетно разъяснила Галина.
– Тогда хоть будьте справедливым, – вздохнула Лида.
– Красота без ума – это несправедливо, – скороговоркой возразил Петельников.
– В Доме культуры полно дураков, – согласилась Галина.
– Нет, справедливо, – тихо сказала Лида. – Нельзя одному все: и ум, и красоту.
Она налила им в опустевшие чашки кофе. Галина глянула на свою пустую рюмку, но Петельников не пошевелился. Он и свою не допил.
– Сейчас престижны ВИА, – сообщила Галина, элегантно отпивая кофе.
– ВИА переводится на русский язык как вокально-инструментальный ансамбль, – объяснил инспектор Лиде и вдруг сурово обратился к Галине: – А знаете ли вы, что я был известным эстрадоманом, микрофоноведом и виалюбом?
– Забавно, – не поверила она.
– А знаете ли вы, что это я организовал вокально-инстру-ментальный ансамбль «Аккордные ребята»? Я уж не говорю про «Поющих лауреатов». А известный ансамбль «Четвертинка»? А престижная программе «Шумели ноты, тромбоны гнулись»?
– Чем она престижна?
– Как чем? Триста восемьдесят вольт, плюс шесть динамиков, плюс акустика, плюс два микрофона лопнуло, плюс оглохший первый ряд, плюс шесть зрителей в обмороке! А знаете ли вы, что в консерватории я читаю лекции по теория музыки: до-ре-ми-фа-соль-ля-си, кошка села на такси?
– Разыгрываете? – фыркнула Галина.
– Разыгрываю, – согласился инспектор.
Гостья поежилась, словно замерзла от горячего кофе, и беспомощно посмотрела на хозяйку.
– Он шутник, – успокоила ее Лида.
– Я хочу открыть жуткую тайну, – серьезно заговорил инспектор. – Я никакого отношения не имею к искусству, а работаю токарем.
– Опять разыгрываете?
– Разыгрывает, – подтвердила Лида. – Он милиционер.
– Без звания? – спросила Галина.
Петельников встал и произнес высушенным, усталым голосом, какой у него бывал после дежурства:
– Простите меня, Лида.
Он посмотрел на нее долгим взглядом: «Стоит ли щадить глупость?» Лида ответила таким же: «Стоит быть терпимым».
