Буквально вчера Андрей Львович закончил дело о самоубийстве одного мужчины, доведённого до полного отчаяния. У него не осталось ни родных, ни близких – ничего, что могло бы его удержать от такого безумного шага. Однажды в вечернее время на улице его встретили хулиганы. Ограбив, они нанесли ему тяжкие увечья. Проведя достаточно долгое время в лечебной клинике, он заработал нерабочую группу инвалидности, потерял работу и был вынужден существовать на жалкую инвалидную субсидию, которой едва хватало на оплату жилищных услуг. Имея хороший дом, он не мог расплатиться по счетам, и был выселен в приют для немощных граждан. Как долго можно жить, если ты ограничен в возможностях? Никто не знает, когда настанет конец у этой мучительной жизни, а эвтаназию в нашей стране рассматривают только тем, кто находится в стадии «овоща». Приходится всё делать самому. Будь проклят Канопус!
В настоящее время рассказы о том, что люди когда-то еле доживали до ста лет, старели и умирали, кажутся легендами и сказками, придуманными прапрабабушками и людьми с глубокими морщинами. Если бы можно было выбирать, большая часть человечества уверенно отказалась бы от бесконечной и мучительной жизни. Но этот мир жестокий и беспощадный, он не оставляет право на такой выбор. Он толкает тебя в бездну страха, где нет выбора, а есть только цель – умереть!
Обо всем этом Андрей Лавров докладывал на утреннем совещании своему непосредственному начальнику особого отдела, майору Светлову Александру Ивановичу. После закрытия дела о самоубийстве Лавров получил задание расследовать исчезновение гражданки Шаган Анны Викторовны. Со слов её матери, дочь не могла всё бросить и куда-либо уехать, ведь она очень ответственно относится к любым обязанностям. На ночь всегда звонила матери по видео, но в этот раз дочь не позвонила. Мать почувствовала неладное и сделала заявление в полицию.
Просидев в кабинете еще около часа, Лавров выглянул в окно: погода портилась, тучи всё сильней и сильней затягивали небо, сумерки опускались на город. Взяв из шкафа зонт, Лавров выключил свет и покинул рабочее место.
– Поздно уже, поезжайте домой, Сергей Анатольевич. Я здесь подежурю, – посоветовал Михаил. Тесть посмотрел на часы, зевнул и согласился.
– Пожалуй ты прав, поеду. Но ты, если что, звони… – он пожал руку Мише. Заглянул ещё раз в палату и направился к лифту, оставив на кушетке пакет с фруктами.
Посидев немного и удостоверившись, что в коридоре спокойно и медицинские работники не снуют туда-сюда, Михаил тихо вошёл в палату. Он сел на кресло рядом с кроватью и взял Вику за руку. Она крепко спала и не реагировала на его прикосновения. Её рука была такая тёплая и нежная, такая близкая и одновременно далёкая от него сейчас. На её светлом лице отражалась улыбка, такая до боли знакомая и любимая. Интересно, что ей снится? Чему она так радуется во сне, как ребёнок? Боже, она сама ещё ребёнок. Михаил преподнёс ее руку к своим губам и нежно поцеловал пальцы. Его глаза стали влажными и из них потекли слёзы.
– Я обещаю тебе, у нас будет малыш, очень скоро, – тихонько произнёс он, говоря как будто самому себе, – я всё сделаю для этого, ты только поправляйся поскорей.
Вика по-прежнему улыбалась во сне, как будто понимала, о чём он говорит, и знала это на все сто процентов, но сказать не могла. Ей было хорошо в своём маленьком и временном мирке: у неё там, во сне было чудо, которого нет на земле.
