– О, прошу прощенья! – воскликнула она, влетев в кабинет.
Уж кто-кто, а я прекрасно знала – ей ни капельки не стыдно. Катрина стала моей подругой почти сразу. Именно она приняла меня в издательство и поддерживала, пока я не освоилась в новой для себя профессии. Она была оптимисткой по жизни, нередко поднимала мне настроение и помогала добрым советом. Тем не менее, я частенько замечала за ней привычки типичной московской барышни, привыкшей жить в достатке и удовольствиях. Катрина любила себя, и в свои тридцать лет до сих пор ни с кем официально не встречалась, предпочитая разгульное одиночество. Хотя в глубине души, мне кажется, она искала своего единственного и неповторимого, высматривая его, правда, исключительно среди умных и перспективных молодых людей.
– Вадим Григорьевич, он уже здесь, – сказала она шепотом, делая мне знак головой, чтобы я удалилась.
– Не напрягайтесь так, Екатерина Васильевна, уже ухожу.
Я демонстративно чмокнула Вадима в щеку и увидела в дверях своего нового знакомца. Он улыбнулся мне, кивнул, а я мысленно пожелала ему удачи.
Катрина молча, но экспрессивно теснила меня к выходу, а я следила за тем, как парень подходил к Вадиму и пожимал ему руку. Тот, конечно, узнал в Алексее человека, который приехал со мной, и немедленно напрягся. Мне не хотелось, чтобы Надежнецкий принимал решение, руководствуясь негативными эмоциями. Поэтому я вернулась в свой кабинет и на скорую руку набросала записку: «Вадим! Прошу тебя, будь благоразумен! Не теряй ценные кадры из-за своей ревности! Я тебя люблю!»
– Вадим Григорьевич, – сказала я, беспардонно врываясь в уже закрытую за мной дверь, – вот тот номер телефона, который вы просили.
Тот недоуменно принял у меня записку, прочитал и отбросил в сторону. По его лицу не было понятно, принял он во внимание мою просьбу или нет. Он только сухо поблагодарил меня и попросил выйти. Через какое-то время Катрина выпорхнула из кабинета начальника и направилась ко мне.
– Ты что, знаешь Пешехонова? – спросила она, усаживаясь в кресло напротив.
– Ты про этого… э-э-э фотографа? – я медлила с ответом, откинувшись на спинку стула и глядя поверх головы подруги.
Через стеклянную стену моего кабинета можно было наблюдать за жизнью редакции. Сотрудники разговаривали по телефону, занимались версткой очередного номера или просто лениво потягивали кофе, беззаботно раскачиваясь на стульях и обсуждая личные вопросы.
– Ну? – поторопила меня Катрина.
– Что, он и правда – фотограф от Бога? – спросила я.
– О да! Сейчас показывает Вадиму свои работы.
– Не заметила я что-то у него в руках никаких работ.
– А ты думала, он принесет пару пожелтевших фото в старой дерматиновой папке? Деревня! Ты хоть знаешь о таких «необычных» и «малоизвестных» вещах, как флешки? – засмеялась подруга.
– Сама деревня, – огрызнулась я. – Думаешь, Вадим возьмет его?
– О! Даже не сомневаюсь. Такими идейными парнями грех разбрасываться, – уверила меня подруга.
– Да ты, я смотрю, фанатка? – насмешливо фыркнула я. – Может, еще и автограф его хранишь где-нибудь у сердца?
Катрина показала мне язык и, кинув фразу: «А ты сегодня чудная какая-то», поднялась к себе. Сразу после ее ухода раздался звонок. Это был Роман Искандеров – наш главный редактор.
– Привет! Как тебе этот фотограф? Босс вызвал к себе познакомиться. Вот думаю, идти или ну его?
– Ром, я не видела его работы, поэтому прости, но судить о его талантах не берусь. Катрина говорит, он гений.
