В палату меня доставили практически без сознания. Врачи тут же принялись за работу. Анализы показали, что вода из крана была с химическими примесями, и поэтому, вдобавок к истощению, я получила глубокую интоксикацию. Поверьте мне на слово, промывание желудка не самая приятная процедура. Но теперь я на все смотрела с другой стороны. Уже на третий день в больнице я почувствовала себя лучше и тут же заговорила про Кению.
– Эмилия, а не рано ли об этом? – отговаривали меня приехавшие несколько дней назад родители.
Они были в шоке оттого, что случилось, и каждый день молили небеса, чтобы со мной все было в порядке. Мама, увидев меня, расплакалась, отец, хмурый и серый, крепко обнял и стоял так, долго не выпуская из своих объятий.
Вадим был полностью согласен с моими родителями. Он не понимал, почему та, кто была категорически против поездки, теперь стала такой ярой активисткой. Пришлось настоять на своем – путешествию быть! Первый раз в жизни я точно знала, чего хочу.
В один из этих дней в больницу приходил следователь. Он сообщил, что мой обидчик найден и вскоре ответит за свой поступок.
– И что же он вам рассказал? – спросила я с интересом.
– Признался, что держал вас с целью выкупа.
– Вот как? А он сказал вам, что был не один?
– Не один? – удивленно переспросил следователь.
– Как минимум, их было двое, – подтвердила я. – И как максимум, дело вовсе не в выкупе.
– Дорогая, о чем ты говоришь? – не поверил мне Вадим.
– Ну да… – медлила я, думая о том, что можно рассказать, а о чем лучше умолчать. – Вы схватили наемника. Он действовал не самостоятельно. Я нужна совершенно другим людям и по какой-то иной причине.
– Но он во всем сознался! – возразил следователь.
Полиции, как всегда, хотелось, чтобы все было просто. Дело почти закрыто, а тут я со своими предположениями.
– Когда человеку обещают защиту и немалые деньги, он может сознаться в чем угодно.
Я встала с кровати и пошатнулась. Вадим подхватил меня и попросил снова лечь. Но я не унималась.
– Уверяю, я до сих пор в опасности, потому что вы поймали только одного и не самого главного.
– Но какие у вас основания для таких выводов? – сопротивлялся полицейский.
– На протяжении всех этих дней я слышала их разговор, они о чем-то шептались.
– Шептались? – переспросил тот, и на лице его появилась идиотская улыбка. – Вам не кажется, что шепот – это из области фантастических сериалов? Возможно, сказалось действие снотворного, которое вам вкололи, или у вас были галлюцинации от голода.
Это взбесило меня. Со злостью, медленно проговаривая каждое слово, я ответила:
– Я. Знаю. Что. Слышала! И это точно были не галлюцинации! Там был другой человек – женщина!
– Эмилия Александровна, спасибо вам за помощь. Мы все проверим и постараемся сделать так, чтобы ваша жизнь была в безопасности, – спокойно сказал следователь, явно не поверив мне. – Выздоравливайте.
Когда он ушел, Вадим напал на меня:
– Ты что говоришь! Может, у тебя и правда были галлюцинации?
– Вадим, уезжай на свою квартиру.
– Но Эмилия!
– Дома встретимся завтра! Очень тебя прошу.
– Но, дорогая…
– Ах, нет, подожди, скажи мне, как там Пешехонов? – мило улыбнулась я, и лицо Надежнецкого вытянулось.
Он явно хотел что-то сказать, но махнул рукой и поспешно ушел.
Все как всегда в этой жизни, помощи ждать не от кого. Единственный, кто знает, почему в действительности меня выкрали, это Алексей. Он поверит, что я в опасности. Звонить ему смысла не было – нужно выходить из больницы и готовиться защищать себя самой. В голове все встало на свои места. И я поняла, что иметь цель гораздо лучше, чем просто бездумно жить.
