– А я и не штраф выписывать вам приехал, – честно признался Миша, и улыбка с его лица сползла, как будто ее никогда там и не было. – Поговорить мне с вами по душам надо, Екатерина Васильевна.
– Вам не кажется, что для задушевных разговоров мы слишком мало знакомы? – хорохорилась Катя, пытаясь заглушить цепкие объятия страха.
– Меня зовут Михаил, – представился Новинский и протянул девушке руку. Та и не подумала ее пожать. – Должность моя и место работы вряд ли вам что-нибудь скажут, поэтому предпочитаю об этом умолчать.
– Вот и познакомились, Миша. Но вот ведь какое дело – у меня уже есть парень, – приврала Катрина, – и поэтому шансы ваши равны нулю, хоть вы и организовали столь необычную встречу.
Она поднялась со стула и направилась к двери, но Новинский больно схватил ее за запястье. Он, не удосужившись встать, снова усадил девушку напротив себя.
– Не так быстро, Катя. Боюсь, вам придется задержаться.
– Я имею право вызвать адвоката или хотя бы позвонить семье?
– Нет.
– То есть как это, нет? Мы же в правовом государстве живем!
Катрина не на шутку перепугалась. Никто не знал, где она. Лёша не всегда ночевал дома, а значит, не сразу начнет ее искать. С матерью созваниваются не каждый день, и она тоже не заметит исчезновения дочери. Если с ней что-то сделают, то еще пару дней никто и не хватится.
– Правовое государство, Екатерина Васильевна, это понятие относительное, – снова жестко улыбнулся Михаил, – а мне от вас нужно лишь пару ответов. Первое – где вы были, пока российские спецслужбы вместе с кенийским правительством разыскивали вас? И второе, как погибли ваши друзья?
Миша сразу заметил, как сникла девушка. На лице ее отразилась печаль, растерянность и невыносимое горе. Будь он слабее характером, сразу проникся бы к ней и постарался утешить. Но Михаил Арсеньевич знал свое дело и знал, когда нужно надавить посильнее. Тем временем Катрина взяла себя в руки.
– Я на эти вопросы тысячу раз отвечала! – членораздельно произнесла она. – Сколько можно донимать меня? Я не знаю ничего, кроме того, что рассказала! Когда вы отстанете и от меня, и от Пешехонова? Мы пережили то, что другим и не снилось! Оставьте уже нас в покое и дайте забыть об этих ужасах!
Михаил закинул ногу на ногу и скрестил руки. Девушка казалась искренней, и если бы он не знал, что она лжет, то, может, и повелся бы.
– То есть вы не имеете никакого отношения к тем десяти людям, которые вместе с вами выехали на джипе мистера Брикмана с места преступления в саванне и словно испарились по приезду в Найроби?
Катрина непроизвольно вцепилась в стул и широко открыла глаза.
– Откуда вы… – начала было она, и тут же закрыла рот. Но Михаил поймал ее на лжи, и улыбка его сделалась еще шире.
– Хотите спросить, откуда я это знаю? – помог Кате майор.
– Ничего подобного.
Девушка опустила глаза и мысленно корила себя за глупость.
– Катя, скажите мне правду. Ведь очевидно, что вы что-то скрываете.
Михаил встал со стула и прошелся по кабинету, чтобы размять ноги и заодно подумать над тем, что делать дальше. Поливаева не произносила ни слова. Это ее упорство в сокрытии информации могло означать либо женское упрямство, либо то, что комната с фотографии, которую показал Михаилу генерал, действительно существует.
Майор посмотрел на девушку. Та опустила голову еще ниже, но упорно молчала. Видно было, как на ресницах ее появилась крупная слеза и того и гляди норовит упасть на щеку и поползти тонкой струйкой к ее красиво очерченному подбородку. Михаил снова подошел к девушке. Встал сзади и положил руки ей на плечи. Такой прием психологического доминирования он частенько использовал при допросах. Катрина вздрогнула и сжалась в комок.
