Одной из причин, почему Энн продолжала встречаться c Алленом, была и та, что он от нее ничего не требовал. Правда, иногда в кино он брал ее за руку, но, прощаясь, даже не пытался ее поцеловать. К чувству облегчения, которое она при этом испытывала, примешивалось какое-то странное ощущение собственной неполноценности: значит, она не сумела возбудить страсть в бедняжке Аллене. Но Энн не торопила события, такое положение ее устраивало. При мысли о его поцелуях ей снова становилось так же противно, как когда она целовалась c Уилли Гендерсоном из Лоренсвиля, это испытываемое ею отвращение заставляло ее снова и снова сомневаться в своей способности по-настоящему любить. Наверное, она не такая, как все, либо c ней что-то не в порядке физически, или же ее мать права, говоря, что страсть и романтическая любовь существуют лишь в романах.
В конце рабочего дня Джордж Беллоуз снова задержался у ее стола.
– Я пришел сделать еще одну попытку, – сказал он. – А как насчет шестнадцатого января? Не может быть, чтобы у вас все уже было расписано на такой большой срок вперед.
– Но ведь до этого дня еще целых три месяца!
– Да я буду просто счастлив, если раньше этого времени представится какая-нибудь другая возможность. Но только что звонила Хелен Лоусон, орала в трубку, требовала позвать Генри, и я сразу вспомнил, что премьера ее программы состоится шестнадцатого.
– Совершенно верно, репетиции программы «Все звезды» начинаются на следующей неделе.
– Прекрасно. Вы как, принимаете мое приглашение или нет?
– С огромным удовольствием, Джордж. По-моему, Хелен Лоусон просто великолепна. Раньше премьеры всех ее программ проходили в Бостоне. Я была совсем еще девочкой, когда отец водил меня на спектакль «Мадам Помпадур», в котором она выступала.
– Значит, мы договорились. Да, один момент, Энн. Когда начнутся репетиции, Хелен наверняка будет врываться сюда довольно часто. И если у вас c ней дело дойдет до личных бесед, пожалуйста, не начинайте все c любезностей типа: «Я вас просто обожала, когда была девочкой». Она может вас за это даже пристукнуть.
– Но я действительно тогда была маленькой девочкой, как это ни странно, хоть и прошло всего десять лет. Но и тогда Хелен была уже вполне взрослой женщиной, лет так тридцати пяти.
– Но у нас все ведут себя так, как будто ей не больше двадцати восьми.
– Джордж, вы, конечно, шутите! Естественно, над Хелен Лоусон время не властно. Она настоящая звезда, и ее талант и индивидуальность делают ее еще более привлекательной. Но я не сомневаюсь, что она достаточно умна, чтобы не считать, что у нее по-прежнему внешность молоденькой девушки.
– Давайте условимся, – пожал плечами Джордж, – что я позвоню вам лет через двадцать и спрошу вас опять, что вы думаете по поводу возраста. Уверенность большинства в том, что они выглядят на двадцать восемь, и есть, по-моему, та самая заразная болезнь, которой они заболевают, когда им исполняется сорок. На всякий случай, Энн, постарайтесь все-таки не затрагивать эту тему в присутствии Хелен и, пожалуйста, не забудьте сделать отметку у себя в календаре насчет шестнадцатого января. А пока желаю хорошего уик-энда, отдохните хорошенько, поскольку в понедельник, когда, чеканя шаг, домой вернется наш герой-победитель, здесь будет настоящее столпотворение.
Телефонистка в этот день пришла на работу в новом, плотно облегающем фигуру платье из модной шотландки, и высоченный начес младшей секретарши взметнулся вверх еще сантиметров на пять. Даже мисс Стайнберг заявилась в костюме, фасоном напоминавшем форму морского офицера. Такие костюмы считались модными весной прошлого года. Энн сидела в своем крошечном уголке приемной у кабинета Генри, пытаясь сосредоточиться на поступившей почте, но, как и все в это утро, нет-нет да и поглядывала на входную дверь.
