– Видишь, уже шесть. Буди!
Пришлось сдаться. Глубоко вздохнув, я набрала знакомый номер Феди, и через секунду услышала весьма бодрое:
– Привет, Катюшка!
– Ты не спишь?
Привычка некоторых людей вставать ни свет, ни заря умиляла.
– А ты звонишь это проверить?
– Нет, ― я старательно подбирала слова, ― просто ты мне нужен.
– Ну, наконец-то, дождался! Как приятно это слышать, ― захохотал Федя. ― Я уже сутки, как в отпуске. Лечу в родные пенаты. У меня через два часа самолет. Так что жди. Вечером поболтаем.
Я хотела сказать, что Фёдор, видимо, неправильно всё истолковал, но трубка запищала короткими гудками.
–Ну, что? ― Колька ёрзал на стуле, как уж на сковороде. ― Что он сказал?
– Сказал, что вечером будет в Техногорске.
– Вот! ― указательный палец Николя поднялся вверх. ― Это называется лететь на крыльях любви.
Пурга на улице прекратилась. Колясик заметил свет приближавшейся машины.
– Это Олежка, сменщик мой. Собирайся. Сейчас помчим ко мне, посмотрим, какую тайну хранят техногородские бомжи.
Коля широко распахнул дверь и жестом пригласил меня войти.
– Добро пожаловать, старушка, в берлогу убежденного холостяка!
Я сделала шаг и поразилась царившему вокруг беспорядку. Николай же легко проплыл между огромных коробок с деталями и кипами бумаг, виртуозно обошёл стопки книг, перешагнул через бытовую технику, расставленную тут же, на полу, в порядке, понятном только ему. Уже через секунду он сидел за огромным компьютерным столом, одной рукой включая системник, а другой, стягивая с себя куртку и разматывая шарф неимоверной длины. Я же топталась в прихожей, понимая, что с врожденной неуклюжестью пройти в центр комнаты, ничего не свалив, мне просто не удастся.
– Ну, чего мнёшься? Входи! ― крикнул Коля, не отрывая взгляд от монитора.
Я скинула куртку на пол, так как вешалка в прихожей отсутствовала, и аккуратно втиснула себя между коробок.
– Что ты там копаешься? ― нетерпеливо гундел мой неугомонный друг.
Свалив несколько книг, перевернув миксер, и, наступив на стопку квитанций, я-таки добралась до стола, но тут же обнаружила, что сесть некуда. Единственный стул занимал хозяин квартиры. Коля даже не заметил моего замешательства. Он неопределенно махнул рукой и пробормотал:
– Падай! Сейчас открою файл.
– Куда?
Николя завыл.
– О, Господи! Ну, какая же ты неприспособленная, Голицына!
Он на мгновение оторвался от экрана и придвинул к столу деревянный ящик.
– Чувствуй себя, как дома.
Хотелось сказать, что у меня дома царил идеальный порядок. И гостям предлагались удобные стулья, а не коробки странного назначения. Но вступать в дискуссию не входило в мои планы, так как в этот самый момент на экране поплыли помехи, а потом появился силуэт мужчины. Объектив камеры медленно приблизился к его лицу, и изображение стало более четким. На мгновение мне показалось, что где-то я уже видела этого человека, наделенного редкой благородной аристократической красотой. Но где? Как не напрягала извилины, вспомнить так и не смогла. Мужчина улыбнулся, поправил очки и заговорил… на английском языке. Колька возмущенно ткнул пальцем в экран.
– Это что за перец? Он что, шпрехает по-английски?
Я кивнула.
– И что нам теперь делать?
Я зачарованно смотрела на тонкое лицо, слушала мелодичную речь, плывущую из колонок, и всё ещё пыталась вспомнить этого человека.
– Эй! Очнись! ― Николя тряс меня за плечо. ― Что делать-то будем?
