Долор. История принца-инвалида - страница 4

Даже король, каким бы он ни хотел казаться безразличным, иногда смотрел на маленького человечка с грустной нежностью, замечая, как ловко он научился ползать и раскачиваться на руках, так что в своей собственной неловкой манере передвижения он был столь же активен, как и большинство других детей его возраста.

– Бедный маленький человечек! Он старается изо всех сил, и он вовсе не несчастен, и наполовину не так несчастен, как я, брат, – заявил он, обращаясь к наследному принцу, который как никогда ранее постоянно сопровождал больного монарха. – Если что-нибудь случится со мной, я назначаю тебя регентом. В случае моей смерти ты позаботишься о моём бедном маленьком мальчике?

– Конечно, конечно; но не позволяйте нам даже представить себе такое несчастье! Уверяю ваше величество – все вас уверяют, – что это ни в коей мере не вероятно.

Однако он знал, и все знали, что это вполне вероятно, и вскоре после этого разговора несчастье действительно произошло. Король умер так же внезапно и тихо, как и королева – действительно, в самой ее комнате и в её же постели; а принц Долор остался без отца и матери – печальная участь, которая может случиться даже с принцем.

Однако теперь он стал чем-то большим, чем принц-сирота. Он стал королём. В Глухомандии, как и в других сопредельных странах, люди однажды были поражены горем, но на следующий день ожили. «Король мертв – да здравствует король!» – гласил крик, разносившийся по городам и весям, и незадолго до того, как его покойное величество было положено рядом с королевой в их великолепном мавзолее, со всех концов королевского дворца стекались толпы, жаждущие увидеть нового монарха.

И они действительно увидели его – принц-регент позаботился о том, чтобы все увидели, как он сидит на полу в зале заседаний и сосёт большой палец!

И когда один из будущих кавалеров поднял его и отнёс – представьте себе, кавалера, несущего короля! – к царственному трону и возложил на его голову корону, тот немедля стряхнул ее, поскольку носить её ему было так тяжело и неудобно. Соскользнув к подножию трона, он начал играть с золотыми львами, которые поддерживали его, гладить их лапы и зажимать крошечными пальчиками им глаза и смеяться – смеяться так, как будто он наконец нашел себе любимое развлечение.

– Для тебя есть прекрасный король! – сказал первый фельдфебель, друг принца-регента (бывшего наследного принца, который в глубочайшем трауре молча стоял у трона своего молодого племянника). – Какой прекрасный король! Который никогда не выбросит своих подданных, никогда не начнёт обременять нас процессиями, которого до последнего дня жизни придётся носить с собой, как младенца. Хотя и жаль, конечно!

– Чрезвычайно неудачно, – повторил второй лорд. – Для нации всегда плохо, когда ее король – ребенок; но такой ребенок – навеки калека, если не хуже.

– Будем надеяться, что хуже не станет, – сказал первый лорд совершенно убитым тоном, глядя на регента, который стоял прямо и делал вид, что ничего не слышит. – Я слышал, что такие дети с очень большими головами, большими широкими лбами и пристальными глазами… Ну, хорошо, давайте надеяться на лучшее и быть готовыми к худшему. А пока…

– Клянусь, – сказал герцог Сибур, подходя и целуя рукоять своего меча. – Я клянусь выполнять свои обязанности регента, полностью заботиться о его королевском высочестве – я имею в виду, о его величестве, – исправился он, отвесив низкий поклон маленькому ребенку, который снова невинно рассмеялся. – И я сделаю всё возможное, чтобы управлять страной. Тем не менее, если у страны появятся хоть малейшие возражения…