Джун выдернула одеяло, к неудовольствию сидевшей на нём кошки, и выбралась из кровати. Как оказалось, когда она раздвинула тяжёлые плотные шторы, было ещё раннее утро, и солнце едва начало показываться над крышами домов.
– Ну ты и вредина, – пробурчала Джун. Котик гордо мяукнул, сидя теперь уже на тумбочке. – Да, ты!
Она быстро застелила кровать и оделась, потратив на выбор наряда не больше минуты. У неё было мало своих вещей, и её наряды без проблем делили место в гардеробе со старой одеждой колдуна, выделявшейся чёрно-белой массой рядом с её пастельными и блеклыми блузками и юбками. Без этого пустой шкаф выглядел бы как-то совсем уж грустно, а так хоть создавалась иллюзия того, что у неё много вещей, и жизнь идёт, как положено. Заплетая свои длинные тёмные волосы в косу без зеркала, она думала о том, что теперь ей оставалось лишь сходить в пекарню за завтраком, а потом, может быть, закончить с перебором библиотеки.
Однако, выйдя в коридор, Джун замерла, и у неё отвисла челюсть.
Коридора в привычном смысле не было. Вместо него перед ней раскинулась тенистая парковая аллея. Дверь, из которой она вышла, стояла в воздухе прямо посередине, а под ногами вместо деревянного пола оказалась дорожка, мощеная большими обтёсанными временем плоскими камнями. Она расходилась от двери в четырёх направлениях. В самом центре их пересечения из камней был выложен покрытый мхом узор со стрелочками, указывавшими в направлении дорожек. Каждая была подписана буквой: «Н», «В», «С» и «О». Каждая из четырёх прямых дорожек заканчивалась аркой, причём в трёх из них была непроглядная тьма, а за четвёртой (в направлении «Н», прямо впереди) – какой-то новый пейзаж. Кругом росли буйно зеленеющие деревья и кусты, так что ничего больше разглядеть она не могла, даже неба над головой. Но куда страннее была абсолютная тишина этого места. Ветер не шелестел в листве, и никаких птиц не было слышно. Это место скорее напоминало застывшую картину, чем настоящий лесной пейзаж.
Джун не знала, куда пойти, да и вообще стоит ли, но тут белый котик протиснулся мимо неё и гордо зашагал к одной из чёрных арок. Остановившись на полпути, он обернулся и мяукнул. Должно быть, предполагалось, что Джун тоже должна идти, и она нерешительно последовала. Её туфли глухо стучали по камням, словно пытались проверить реальность этого места, вдруг возникшего вместо её же собственного коридора. Они остановились перед аркой «В», и кошка снова выжидающе мяукнула.
Джун не видела совершенно ничего с той стороны, и в тёмную неизвестность ей идти как-то не хотелось. Она протянула руку, чтобы ощупать тьму, ведь, раз глаза здесь были бесполезны, стоило прибегнуть к помощи других органов чувств. Но там ничего не оказалось, кроме какого-то колюче холодного ощущения, которое тут же побежало по её пальцам, словно она окунулась в такую ледяную воду, что руке было необходимо время, чтобы это почувствовать.
– Я туда не пойду, – твёрдо заявила Джун, отступая от арки. Котик недовольно мяукнул, свирепо глядя ей в глаза. – Сама иди туда!
Но кошка не спешила идти дальше. Она села, обернув себя пушистым хвостиком, снова мяукнула и повела головкой в сторону арки.
– Нет. Знаешь что? Я тебе не доверяю. Ты меня почему-то не любишь, а я тебе даже ничего не сделала, только из кладовки выпустила, чему ты вроде как должна быть рада. Так что тебе должно быть стыдно, что ты так ко мне относишься!
