Валорианцы происходили из страны под названием Северные владения, но из-за гражданской войны она раскололась на несколько более мелких государств. Пусть их страна получила официальное название Новые владения, но почти каждый звал ее просто – Владения.
– Я впечатлена, – признала Рен. История никогда не была ее любимым предметом, но, несмотря на свое озорство, Лео явно был более прилежным учеником, чем хотел показать.
От ее похвалы принц просиял и склонил голову в знак благодарности, а после снова огляделся.
– Как давно ты сюда приехала?
– Чуть больше месяца назад.
– И тебе здесь нравится?
– Нет, – решительно заявила Рен. – Я умираю со скуки. Я хороша только в борьбе с призраками, а их здесь, как я уже сказала, нет.
– О чем о чем, а вот о скуке я знаю не понаслышке.
Рен отвернулась от открывающегося вида, прислонилась спиной к стене и посмотрела на принца:
– Разве быть принцем не мечта каждого?
– О, в этом есть своя прелесть, – признал Лео. – Но в то время, как у первого и второго сыновей обязанности идут в дополнение к обычным мелочам…
– Вроде денег и власти? – криво усмехнулась Рен.
– Именно так, – сказал Лео, даже не смутившись. – Третьему сыну, напротив, часто нечем заняться. Вот и выходит, что есть наследник, его замена, затем я, а после дочь – всеобщая любимица, стоит заметить.
– Значит, ты второй на замену.
– Замена замены.
Рен рассмеялась:
– Но ты же единственный ювелир в семье? Это чего-то да стоит.
– Помимо дополнительного звания в моем официальном титуле, которое люди редко утруждают себя произносить? Не особо. Вообще-то мне не позволяют использовать свои способности. Тебе наверняка известно, Рен Грейвен, что принцы не работают… даже принцы-мастера, – сказал он с ухмылкой. – Как только я закончу свое образование… – Лео пожал плечами. – Никаких ожиданий. Никакой ответственности. Поэтому я здесь. Крепость – одна из дюжины остановок, которые я совершил за последние несколько недель экскурсий и инспекций. Что угодно, лишь бы меня занять.
– И побудить хорошо себя вести? – спросила Рен.
– В основном, чтобы побудить хорошо себя вести, – поправил он, поднимая свою фляжку.
– Звучит так, будто тебе легко живется, – заметила Рен, хотя подозревала, что это совсем не так. Рен знала, каково это, когда люди ожидают от тебя худшего. Она умела и играть на этом восприятии, и противиться ему. Половина всех ее глупостей была совершена для того, чтобы привлечь к себе внимание. Она хотела, чтобы ее поймали, увидели, чтобы о ней говорили, чтобы ее помнили.
Она всегда считала, что хоть какое-то внимание лучше, чем никакого. Пусть люди ожидают от нее худшего, чем не ожидают совсем ничего.
С другой стороны, именно из-за такого поведения она оказалась в Крепости.
– Да, живу я действительно легко, – согласился Лео, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на звезды. – Легко и незаметно.
– Могло быть и хуже, – попыталась подбодрить его Рен. – Например, ты мог бы провалить испытание, к которому готовился всю жизнь. Тебя могли бы разлучить с семьей и отослать прочь.
Лео снова сосредоточил на ней все свое внимание. Выражение его лица было серьезным.
– Что за идиоты изгнали тебя?
Его тон был недоверчивым, как будто сама мысль об этом была за гранью его понимания. Словно за несколько часов их знакомства он осознал ценность Рен лучше, чем члены ее семьи.
– Мои родственники, – со вздохом сказала Рен.
