Дом на болотах - страница 5

В спальне в глубине дома Мэлори улеглась в бугристую холодную постель, потерла друг о друга ноги и постаралась зарыться в шершавые простыни, чтобы хоть как-то согреться. Имелась еще одна комната, побольше, – она открывала дверь и заглядывала туда, – но мебель была накрыта чехлами, а света, казалось, не хватало, чтобы осветить ее полностью. Похоже было скорее на зал прощаний в похоронной конторе, чем на спальню, так что Мэлори выбрала ту, что выходила на восток. В конце концов она прекратила попытки согреть застывшие ноги и отыскала пару носков и тяжелое шерстяное одеяло. Все не так уж плохо. Они здесь. Они справились. Если у них получится еще только одно это семейное Рождество, все пойдет на лад. Утром все будет иначе. Завтра будет лучше.

В ту ночь она проснулась от сна, в котором фигуры с вышивки ожили и лица у них поменялись на ее лицо и лицо Фрэнни. Они с Фрэнни во сне шли по болоту.

Разбудил ее крик чайки. Ноги снова заледенели. Занавески были белые, тонкие, лунное сияние наливало их стеклянистым блеском. В темноте слышался какой-то шум, похожий на детский плач. Наверное, чайки во сне; она не до конца проснулась. Вот, опять. Окно застучало в раме. Ветер. Она закрыла глаза, попыталась снова погрузиться в сон, но звук повторился, и тут она проснулась и села в постели. Наверное, Фрэнни. Она поплотнее запахнула халат и на цыпочках вышла из комнаты. На площадке она остановилась: плач прекратился. Но проверить все равно не помешает. Она открыла дверь и шагнула в комнату. Здесь луна светила сильнее, придавая комнате какой-то сюрреалистический вид, словно на картине или во сне. И Фрэнни, и Ларри спали, но дочка ворочалась в постели и постанывала. Наверное, это Мэлори и слышала. Повернувшись к выходу, она бросила взгляд на странную вышивку над кроватью. Ее наполовину освещала луна. Наверное, по небу прошло облако, потому что по ткани скользнула тень и фигуры почти зашевелились. Потом луну снова закрыли тучи, и комната погрузилась в сумрак. Мэлори поежилась и потерла глаза.

Вернувшись в холод пустой постели, она никак не могла уснуть. Ветер стих, и теперь наверху что-то шуршало. Наверное, опять мыши. В голове у нее промелькнула старуха с вышивки. Мозг жаждал тишины и покоя, но Мэлори видела только большую черную собаку с желтыми крестиками стежков вместо глаз – словно тварь из ночного кошмара.

Температура падала. Это было видно по тому, как распушились птицы, как зашныряли белки, как крысы полезли в тепло под стропила.

Ей это не понравится, так я думаю. Из-за всех этих мерзких раздувшихся городских крыс людям всякое в голову приходит про животных. Наши крысы мелкие, черные, не как те страшные бобровые крысы, что разбежались с меховой фермы под Норфолком, они маленькие и безвредные. По крайней мере, большей частью.

22 ДЕКАБРЯ

Сквозь покрытое льдом окно Мэлори не видела ничего, кроме густого серого тумана. Она прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза. Горло саднило, в затылке ныла тупая боль. Нельзя поддаваться отчаянию. Она ногтями соскребла лед, протерла запотевшее стекло рукавом халата и вгляделась сквозь размазанные капли воды. Через дорогу от дома тонули в тумане тени деревьев, но в остальном пейзаж казался безлюдным. За углом двора виднелись черные голые ветви и темная купа елок. Туман сливался с тусклым небом, и больше ничего нельзя было разглядеть. Мэлори воображала, как распахнет окно навстречу сверкающему морскому виду, но моря все равно что не было. Она с усилием открыла старое окно и втянула воздух. Да, море-то рядом, не ошибешься. Легкий привкус соли, мокрый запах сырой земли и еще что-то, острое, что она не могла угадать. Она открыла рот, попыталась его попробовать на вкус и глотнула сырости и морской соли. Низкая темная тень скользнула вдалеке вдоль дороги. Собака, которую она вчера слышала? За животным двигалась тень повыше. Бурый плотный человек в каком-то головном уборе. Мэлори хотела его окликнуть, но порыв ветра захлопнул окно, и она отпрыгнула. Ее едва не ударило по носу. Когда она снова выглянула наружу, тени скрылись.