Я шла и думала.
Что мне мешает плюнуть все всю эту чертовщину и уехать куда подальше, пока не стало слишком поздно? Я всеми фибрами души ощущала, что старые сказки правы и чем дольше ты рядом с Фейри – тем больше теряешь себя.
Но… покажите мне человека, у которого чувство самосохранения победило бы любопытство.
Что меня ждёт после побега в город? Пустая квартира, сочувственные взгляды друзей и снисходительный от НЕГО. Вернулась с поджатым хвостом.
А ещё нельзя забывать о том, что заказ на рисование фейри выдали мне, и в этом я на вираже обошла мужчину, которого считала своим.
Я должна нарисовать так, чтобы ни у кого даже язык не повернулся сказать, что компания сделала неверный выбор!
А потому я останусь.
Контору я нашла быстро. В деревне было лишь несколько улочек, потому буквально через десять минут я оказалась в небольшом кабинете, выдержанном, как ни странно, в стиле хай-тек. Почему-то я всегда считала, что степенные юристы обязательно принимают среди антиквариата.
В кресле напротив нотариуса сидел… пастор. Он крутил в худых руках, обтянутых желтоватой кожей, чашку с чаем и когда поднял на меня взгляд, я невольно вздрогнула.
– Добрый день, Беата. Я вижу, у вас все хорошо.
– Да, спасибо, – немного подумав, кивнула я, решив, что бросаться к священнику на шею с жалобами сейчас немного неуместно.
Да и не хотелось. Он был откровенно неприятен.
– Мисс О’Рейли, располагайтесь, – засуетился нотариус и, кинув взгляд на пастора, с нажимом сказал: – Мой брат уже уходит.
Брат?
Я не удержалась и выгнула бровь.
Раньше я посчитала, что они просто однофамильцы, так как более непохожих людей отыскать сложно. Что общего у скелета, обтянутого кожей, и упитанного юриста в расцвете сил? Да и священник выглядел на несколько десятков лет старше брата.
Но пялиться было невежливо, потому я послушно села в свободное кресло и сразу перешла к сути дела.
– Вы говорили, что вторая часть наследства хранится в ячейке.
Священник со стуком поставил кружку на стол и с нажимом сказал:
– Если вы это сделаете, то обратной дороги не будет.
– Что сделаю?..
– Джиллиус, – в голосе нотариуса было столько усталости и снисходительности, что я даже посочувствовала несчастному. – Ты говорил, что у тебя есть дела. Так позволь мне заняться своими.
Пастор встал и, не оглядываясь, вышел.
– Простите, Беата, – со вздохом вдруг сказал мистер Коннелли, перебирая бумаги. – У моего бедного младшего брата редкая болезнь и много навязчивых идей на фоне изменения мозга. Но в целом он безобиден, потому не переживайте.
– Младшего?!
– Я же говорю, Джиллиус болен. Но вернёмся к нашему вопросу! Ячейка располагается в камере хранения здесь же, так что после того, как мы уладим все формальности с бумагами, вы сможете забрать ее содержимое.
Я подписала несколько документов, и мы прошли в заднюю комнату.
Тут по-прежнему было много, очень много металла.
– У вас странное убранство.
– Люблю холодное железо, – бледно усмехнулся нотариус и передал мне ключи, добавив: – Ваша ячейка номер тридцать.
– Спасибо.
Мистер Коннелли вышел из комнаты, и я, быстро отыскав взглядом нужную ячейку, открыла ее.
Внутри оказалось неожиданно много предметов.
Первым я вытащила самый крупный, завернутый в бархатную ткань цвета спелой брусники. Положила на столик и осторожно развернула.
Да, точно – большая книга. На поверхности лежало письмо в конверте из плотной, жёлтой бумаги, и на нем значилось: «Беате от Джона О’Рейли. Открой дома, Айкен Драм поможет».
