Мысленно ругая себя за глупый риск, Вика все же подошла к дому, постучала в дверь и даже не удивилась, когда та с противным скрипом открылась.
– Дядя Миша… – Отчество и фамилию она не помнила, да и не думала, что сможет называть его как-то иначе. – Дядя Миша, я поговорить хотела. Есть кто живой?
Вика несмело прошла в дом и поморщилась от противного резкого запаха. На полу валялась какая-то рваная одежда, стояла посуда с заплесневевшими остатками еды, куски выцветших обоев печально свисали со стен, одно из окон было забито картоном.
– Теперь я знаю, где вы нашли крысу! – наугад крикнула Вика, уже ни на что не надеясь: понятно, что здесь давно никто не живет.
Она прошла дальше, стараясь не наступать на осколки тарелок, и едва не заорала, когда куча барахла в углу зашевелилась. Нервно всхлипнув, Вика попятилась, запнулась о грязный половик, неловко пытаясь удержаться за стул, упала и от ужаса закрыла глаза.
– К врачу, срочно к врачу, – пробормотала она, задыхаясь от страха. – Эти обмороки, эти звонки… Я больна. Я больна. Чем-то ужасным. Чем-то…
– Все мы больны, – философски заметил голос из кучи.
Вика открыла глаза и присмотрелась к тряпью. Голос и лицо явно принадлежали немолодому человеку, но понять, кто это, она не могла.
– Дядя Миша?
– Какой еще дядя Миша? – Человек под тряпьем изменил положение тела, и стало ясно, что пол она определила неверно. – Утек твой дядя Миша давным-давно, только его и видели.
Вика поднялась, стряхнула с одежды налипший мусор и уже увереннее уточнила:
– Куда утек?
– А кто его знает? Как сыновей похоронил, так и утек. Небось бабу где завел, еще спиногрызов настрогал. У мужиков же это просто, раз, два – и в дамки.
– В какие дамки? – запуталась Вика. – Он уехал, что ли? А вы кто?
– Дык… Жена его. Единственная, законная, на минуточку. Так и не развелся, паршивец. А знаешь, оно и к лучшему: подохнет, и я – прямая наследница. Единственная.
– Если он детей настрогал, то нет, – зачем-то ляпнула Вика и тут же об этом пожалела. – Скажите, вы к крысам как относитесь?
– Фе…
– Что?
– Фе… феерично.
– Понятно. – Вика не знала, что еще сказать, и понимала, что ошиблась, думая, что крысу подкинули из этого дома. Женщина, лежавшая перед ней, вряд ли знала о ее приезде и вообще о чем-либо, кроме наболевшего у нее. А дядя Миша, выходит, уехал, причем – давно. Что ж, может, хоть он сумел наладить жизнь. – До свидания, всего доброго.
Женщина кивнула и отвернулась к стене, а Вика попыталась воскресить в памяти ее молодой образ, но так и не смогла. Супруга у дяди Миши определенно имелась, однако какого-то активного участия в жизни семьи она не принимала уже тогда. Во всяком случае, мальчики всегда гуляли одни, лишь изредка Вика видела их с отцом, а вот с матерью – вроде бы вообще никогда не видела.
Немного пошатавшись по окрестностям, она от нечего делать присоединилась к поискам Васи, выслушала много удивительных вещей о своем деде, окончательно поняла, что даже благими намерениями уже ничего не исправить, и направилась к дому. Льва нигде не было, зато машина сияла чистотой, шаткие прежде перила крыльца теперь стояли намертво, а в холодильнике нашлись свежие продукты.
Отметив, что любимый начал обживаться, Вика приготовила ужин, еще раз не без опаски осмотрела чертов телефон и решила, что можно наконец принять душ. До этого момента вопросы гигиены ее занимали мало, тем более что повезло искупаться в реке, но теперь проблема становилась насущной.
