Вещей почти не было – в чемодан ушли только документы, смена одежды, зарядка и один маленький флакон духов. Все остальное можно оставить. Она жила легко – так, будто не планировала задерживаться ни в одном месте.
Вика на секунду задумалась: а это ведь и правда так. Всё, что её держало, она уже отпустила.
Оформить отпуск оказалось легче, чем она думала. Начальница только подняла бровь, кивнула и пожелала «отдохнуть как следует». Никто не задавал лишних вопросов.
Тимофей уже ждал внизу, опершись о машину. Сегодня он был в джинсах и простом свитере, с непривычно мягким взглядом – таким, от которого Вике вдруг захотелось, чтобы всё это оказалось не сказкой, а жизнью.
– Готова? – спросил он, открывая перед ней дверь.
– Почти, – выдохнула Вика. – Но думаю, если я не сяду сейчас, то не сяду никогда.
Они тронулись. Город растворялся за окном, стекало по стеклам всё, что было: одиночество, шум, ожидание чуда, которое никогда не приходило. Теперь – всё по-другому.
Чем дальше они уезжали от города, тем тише становился салон машины. На какое-то время Вика просто смотрела в окно: поля с тонкими лентами тумана, крыши деревенских домов, редкие силуэты стариков у калиток. Всё было так непривычно… и почему-то спокойно.
Тимофей чуть убавил звук радио и бросил на неё короткий взгляд:
– А ты когда-нибудь слышала легенды про эти места?
Вика повернулась к нему:
– Только в детстве что-то читала. Про «болото, которое забирает» и «дом с голосами», но я думала, что нас просто пугали.
– Не всё выдумка, – сказал он задумчиво. – У Нарочи вообще своя слава. Здесь, говорят, вода "помнит", особенно в августе, когда туман встаёт до пояса. Люди и сейчас шепчут про женщину в белом, что идёт по воде, и если ей ответишь – назад уже не вернёшься.
– Жутковато, – тихо сказала Вика, но взгляд не отрывала от берёз за стеклом.
– А ещё, – продолжил Тимофей, – местные верят, что в этих лесах живёт кто-то вроде Хранителя. Не злой, но строгий. За территорию отвечает, за тишину и за границу между этим и тем миром.
– Ты в это веришь? – слабо улыбнулась Вика.
– А ты? – он взглянул на неё в упор.
Она не ответила. В голове медленно закручивались образы: женщина в белом, дом с голосами, озеро, которое помнит… Всё это было странно знакомо, как будто она уже когда-то это слышала. Или чувствовала.
Они свернули с асфальта на узкую гравийную дорогу. Машина покачивалась, колёса взбивали редкую пыль, несмотря на недавний дождь. Вика вцепилась в подлокотник, стараясь не слишком смотреть в сторону – обочины уходили вниз, к густым зарослям.
– Осталось чуть-чуть, – сказал Тимофей. – Дом на отшибе. Соседи далеко, но с озера иногда слышно лодки.
Он говорил спокойно, будто не о доме, а о чем-то будничном – вроде почты или станции. Но Вика чувствовала, как с каждым метром напряжение внутри растёт.
Вскоре среди деревьев показалась старая ограда: металлические прутья, кое-где подгнившие, кое-где – поросшие мхом. За ней – сад, заросший, но ухоженный: в траве виднелись каменные дорожки, клумбы, подсохшие пионы. И дом.
Он был двухэтажным, с чердачными окнами и резным деревянным фронтоном. Стены обшиты серой доской, потемневшей от времени. Казалось, он дышит – или ждал.
– Мы приехали, – сказал Тимофей, заглушая двигатель.
Вика открыла дверцу и вышла. Земля была мягкой, влажной. Дом стоял молча, высокий, с крышей, наклонённой на один бок. Как будто склонялся к ней. Добро пожаловать домой?
