–Ахчи, (девочка) это ты? – шутливо поинтересовался он,
–Я, дедушка, я, – ответила Марина, подойдя к деду, и обняв его обеими руками. Дед поцеловал ее в кудрявую макушку и спросил:
–Что это у тебя за модная штучка? – пощупал руками ткань, смял в кулаке край подола и одобрительно зачмокал полными губами.
Представление о моде у Адама Карапетовича было. На протяжении десятков лет, сначала на себе, потом на тележке, последние годы на рейсовом автобусе возил он в город на базар овощи и фрукты. Там в торговых рядах, продавая свой товар, он разглядывал необычные наряды приезжих женщин.
Первый санаторий на курорте был торжественно открыт в 1909 году, после свержения царя и прихода к власти большевиков город стал местом для отдыха, именно во времена Советского Союза здесь стали отстраивать санатории, гостиницы и пансионаты. Уже в двадцатые годы прошлого столетия на рынок за медовыми персиками, сочным виноградом, сахаристым инжиром заходили курортницы в прямых платьях с заниженной талией и элегантных шляпках, в тридцатые годы на городском пляже прочно обосновались дамы в раздельных купальниках, что было настоящим прорывом в индустрии моды.
В 50-60 годы стал актуален силуэт напоминающем песочные часы: воздушная юбка, осиная талия и облегающий лиф. В последние годы вдоль рядов с орехами, сушенной хурмой и свежей зеленью ходили особенно красивые, стройные девушки в расклешенных брючках, цветастых футболках, ярких платьях спортивного кроя. С каждым годом девушки становились все краше, а дедушка Адам все старше.
«Берите, берите… не прысканные», – обращался он к покупателям, провожая очередную красотку восторженным взглядом. Отдыхающие подходили, пробовали и покупали мясистые сливы, янтарные груши и кисло-сладкую алычу. Бабушка Луснтаг знала о его невинных шалостях и называла его Трапезундским мальчишкой, на что он в ответ хитро улыбался, поглаживая свою седую аккуратно подстриженную бороду.
Дверь отворилась и в комнату вошла бабушка Луснтаг, мягко ступая в узорчатых, шерстяных носках.
–Чеснок почему не перебрал? Всю гниль посадил, – она беззвучно скользила по полу, продолжая ворчать на мужа. Высказывая ему претензии, женщина всегда говорила по-русски хоть и с сильным акцентом, говоря по-армянски, бабушка Луснтаг мужу не перечила.
–У них там, в Трапезунде, вся семья была такая, – продолжала она привычно браниться.
–У него даже арахчи (традиционный армянский головной убор) приличной не было.
Бабушка Луснтаг была из зажиточной семьи, у ее родителей в Турции была своя лавка. Из всей многочисленной родни выжила она одна, остальные погибли при депортации. Мать Луснтаг, прабабка Марины, переодела дочь в мужское платье, сунула в руки узелок и столкнула в отплывающую лодку, переполненную беженцами. В узелке были золотые украшения, часть семейного состояния, а в лодке молодой дедушка Адам.
–Хватит, – резко сказал Адам Карапетович по-армянски, выслушав очередную порцию критики и воспоминаний, бабушка моментально замолчала, поджала тонкие губы, кротко сложив морщинистые руки на животе. Дедушка произнес еще пару отрывистых фраз, после чего она извлекла откуда-то из недр свой черной юбки, в широкую складку, ключ от буфета, немного помедлив и вздохнув, отперла один из ящиков и достала несколько денежных купюр.
Марина затихла, ожидая развязки и боясь спугнуть удачу, хотя дед обычно во всем потакал ей и частенько давал небольшие суммы на карманные расходы, но дорогих вещей у спекулянтов ей еще ни разу не покупали.
