– Только без нас не входите, – одновременно крикнули они на бегу.
Как ни странно, но у детей всё получилось с первого раза. Обшарпанные, старые, покорёженные ставни на всех окнах, хоть и со страшным скрипом, но послушно распахивались. Очень скоро все окна были освобождены. Брат и сестра вернулись к входной двери, где их ждали родители.
– А вы знаете, – сказал Серёжа, – за ставнями, которые я открыл, на окнах решётки.
– Да, – подтвердила Лиза. – Я тоже удивилась.
– Ничего удивительного, – ответил Папа. – Это вполне логично. Дом строился давно. Тогда только так и можно было защититься от воров. Нам, можно сказать, повезло жить в другое время.
Он окинул взглядом дом и сказал:
– Здравствуй, наш новый дом! Давай дружить. Теперь мы будем жить вместе. Скоро мы всё здесь переделаем или даже построим заново. Ты снова станешь жилым и весёлым.
– Давайте все вместе войдём, – предложила Мама. – Проём у входной двери такой широкий, что если мы обнимемся, то у нас получится.
Мама, Папа, Серёжа и Лиза обнялись и одновременно переступили через порог.
Охранная нить вдруг затрепетала, всколыхнулась волной и опала. Джаан почувствовал необыкновенную лёгкость. Огромные тяжкие оковы защитного контура перестали давить – не исчезли, это и невозможно, – но Джаан почувствовал: Хозяин вернулся, охранный контур перестроился на него.
Встретить господина как должно Джаан не смог. Сил не хватало даже на то, чтобы открыть глаза. Присутствие Хозяина около ограды чувствуется отчётливо. Правда, как-то необычно: аура словно разделена надвое, но ощущается полноценно. Конечно, за столь долгое время многое могло произойти. Если Хозяин пожелал изменить облик, не дело раба рассуждать об этом. О-о! С хозяином в дом вошли люди! Джаан мысленно облизнулся: еда! Господин знал, что без него Джаан голодал особенно остро, потому что не мог охотиться за пределами дома. Хозяин, конечно, знал, в какое запустение придёт имущество от того, что раб ослабел. Потому Господин привёл еду.
И Джаан жадно потянулся к самому сильному из чужаков.
***
После яркого солнечного света и уличной духоты показалось, что в доме прохладно и темно, но постепенно глаза привыкли.
– М-да-а-а, – Папа оглянулся, – вот видишь, Танюш, здесь совсем не так плачевно, как снаружи. Пылищи, конечно – страшное дело. Но, если убрать немного грязь, для начала в одной из комнат, то переночевать здесь вполне можно.
– Ну-у, не знаю, – протянула Мама. – Не уверена. Я так понимаю, это что-то вроде прихожей, а там, видимо, кухня, – она распахнула дверь и вошла в просторное помещение. – Я правильно понимаю, что это мангал? – спросила она.
Посреди квадратной комнаты с большим окном, выходящим во двор, на четырёх железных ножках расположилась большая круглая жаровня. Вдоль стен тянулись столы и полки, заставленные разной посудой: большие и маленькие казаны, сковородки, кубки, изящные чайники и кофейники, тарелки и блюда. Немало было и керамической посуды: расписные пиалы, тонкие фарфоровые чашечки с блюдцами, большие и малые миски. Кроме посуды на полках имелись и многорогие подсвечники, что удивительно, со свечами. Толстый слой пыли серым плотным покрывалом окутывал всё вокруг. На полу даже отпечатывались следы новых обитателей дома, облачка пыли взмыли вверх, заполнили комнату, и потревоженные пылинки закружились вокруг в затейливом танце.
– Пожалуй, нам надо защитить руки перчатками и даже надеть маски, – сказала Мама, растирая пальцами прилипшую к ним пыль. Отдельные пылинки тут же склеились и превратились в чёрные катышки. Мама брезгливо стряхнула их и вытерла руку о брюки.
