Спортивные штаны долой. Джинсы, футболка, кофта – вполне нормально. Тщательно причесав волосы, я собрала их в высокий хвост резинкой, сунула в карман деньги, оценила свое отражение на твердую четверку и вышла в коридор.
– Успеваем на пару дневных сеансов, выбирай: боевик или комедия? – предложил Матвей, когда дверцы лифта закрылись.
– Боевик, – уверенно ответила я, желая сделать ему приятное. – Забыла вчера спросить, а как зовут кенара? А то живу с ним в одной комнате, но, по-настоящему, мы не знакомы. – Я улыбнулась, искренне радуясь тому, что Матвей сдержал слово, и сегодняшний день я не проведу в квартире безвылазно.
– Семеном зовут.
– А давно он у тебя?
– Года три. Друзья подарили на день рождения. Хорошо хоть не собаку, – он тоже улыбнулся и провел рукой по волосам, убирая их назад. – У меня племянница есть – Дашка, раньше маленькая была, а теперь ей уже двенадцать лет. С Нового года клянчит Семена, может, и отдам.
– Не жалко?
– С ней он точно поймет, что такое счастье. Залюбит и выбора не оставит, – Матвей засмеялся. – А я, наоборот, личность дремучая, не расположенная к сантиментам.
В кинозале желудок отчаянно требовал пищи, но я ела попкорн неторопливо, даже осторожно, стараясь растягивать каждое мгновение. Темнота зала, тишина зрителей и голоса актеров составляли абсолютную гармонию и расслабляли мысли и чувства. Было ощущение, будто я плыву в лодке по узкой спокойной реке, иногда опускаю руку и касаюсь воды, иногда смотрю на небо, пытаясь отыскать хотя бы одно облачко…
Не понятно, почему этот фильм назвали боевиком, драк не наблюдалось, а сюжет крутился вокруг утерянных лет сто назад сокровищах.
– Нудятина, – прошептал мне на ухо Матвей.
– А мне нравится.
– Если хочешь, можем посмотреть еще раз.
Повернув голову, я поймала искры иронии в глазах Матвея и не нашла ничего лучшего, чем сказать:
– Очень вкусный попкорн.
* * *
Лет пять назад я читала сказку про странный цветок, умеющий угадывать настроения людей. То он попадал к злому старику, и тогда стебель покрывался шипами, то к грустной девушке, и тогда листья скручивались и опускались вниз, то к смешливой девочке восьми лет – лепестки становились ярче, желтее, и цветок превращался в солнце. Похоже, я стала именно таким цветком. Когда мы устроились за круглым столиком кафе, и я уже предвкушала вкусный обед, в груди больно кольнуло, и тягучее предчувствие неприятностей заставило посмотреть на Матвея. Он потерял беззаботность и мысленно находился явно не здесь. Взгляд проходил сквозь зал и стены, голубые глаза потемнели, а затем неожиданно вспыхнули.
«Он раздражен и злится», – угадала я, вспоминая о том, что мне выделена только первая половина дня, а потом у Матвея какое-то дело. Ради него он и приехал.
– Ты, наверное, уже торопишься… – спросила я, желая ненавязчиво прощупать почву. Трудно представить, что подросток может в чем-то серьезном помочь мужчине, но ситуации бывают разные, а вдруг. И еще душа требовала разгадки возвращения Матвея, хотя бы нескольких подробностей, над которыми потом можно думать, засыпая и просыпаясь.
– Нет, – он притянул к себе меню и раскрыл его на первой попавшейся странице. – Собираюсь к друзьям в гости. Но друзья тем и хороши, что к ним можно явиться в любое время и даже без приглашения. Салаты, горячие блюда… За десерты сразу не хватайся, сначала едим по-человечески, а потом сладкое. Кажется, я становлюсь занудой, как считаешь?
