Пока в резолюции всего один пункт. Полагаю, что работы по должному оформлению документа будут вестись сегодня днем, пока я буду занята своими делами. Первый пункт гласит: «1. Я очень злой на вас». С некоторым волнением ожидаю дальнейших требований протестующего. Да и картинка говорит о том, что шутить он не намерен.
Преемственность поколений
Все-таки наследственность – великая штука, должна я вам сказать. Помнится, будучи еще молодой пионеркой, в летнем лагере я поперлась участвовать в конкурсе «Меткий стрелок». Зрение на тот период было у меня в районе минус 5, а очки я не носила (по романтико-эстетическим убеждениям). Поэтому когда мне дали ружье и 5 пулек, своей задачей я видела шмалять в нужную сторону и покалечить как можно меньше народу. По направлению выстрелов моих зрячих товарищей я определила, в какой стороне находится моя мишень, и начала щелкать затвором. Израсходовав весь свой боекомплект, я обнаружила рядом с собой еще один покореженный экземпляр пули. Восприняв это как перст судьбы, спасающий меня от позора, я выстрела еще раз. Пулька решила, что она бумеранг, и прилетела ко мне обратно. Я снова отправила ее в место дислокации предполагаемого противника.
Наконец, пришло время подсчитывать очки. У моего друга Костика было 35 очков, у пигалицы-Нинки 26 очков, у Стасика – чистый лист. Помахав ему рукой, что означало «Здорова, брат!», я с нетерпением ждала свой результат. Дяденька, проводивший соревнование, взял мою мишень и стал кричать и возмущаться. Из его громкой речи (сказывается долгая работа в тире) я поняла, что у меня 7 попаданий из 5 возможных, и поэтому он снимает с меня 2 лучших результата, то бишь 20 очков. «Итого, у тебя – 43 очка!» – назидательно сказал он мне, присудил первое место и дал значок «За меткость».
Вот сегодня дочь пишет мне, что выиграла в тире панду. И даже фотку прислала. Все бы ничего, если бы не безделица. После удара молнии зрение у нее еще похуже моего будет. А очки она носит только солнцезащитные.
…Ах, как жаль, что свой душевный опыт никак нельзя передать детям. Как было бы прекрасно, поставить рядом с собой и словно при обучении борщеварению говорить дочери: «Вот тут надо помолчать, а тут надо побыть в одиночестве, здесь – поменьше перчить, иначе замучает совесть, а в этой ситуации – бить в колокола и звать на помощь».
Помню, была она мала и спрашивала меня: «Мама, почему ты плачешь?», а я грустно говорила: «Виню себя, что не всегда встречала твоего папу с той улыбкой, которая расцветала в моей душе, от звука его шагов. Прятала. Мешала гордыня, обиды, гонор, суета. Теперь жалею».
Конец ознакомительного фрагмента.
