– О, простите меня, юный Джек, – поспешил прокаркать ворон. – Я должен был сразу предупредить вас о том, что меня набили книжной пылью, а не древесными опилками. Надеюсь, это не доставляет вам особых неудобств?
Мальчик покачал головой, с трудом сдерживаясь, чтобы не чихнуть еще раз. В его носу противно пощипывало от всей той трухи, что он успел вдохнуть. Кроме того, она кружила вокруг птичьего чучела будто рой навязчивой мошкары, то и дело упархивая в сторону мальчика и забираясь в его ноздри.
– Вовсе нет, – солгал он. – Не переживайте об этом, мистер Пыльный Ворон. Я очень рад нашей встрече…
И, не сумев сдержаться, Джек еще раз оглушительно чихнул.
Пыльный Ворон озадаченно сощурил эбонитовые глаза и встревоженно прокаркал:
– Я постараюсь не шевелиться, юный Джек.
– Не стоит, – отмахнулся мальчик. – Я в полном порядке!
Чучело смерило своего собеседника пронзительным взглядом, немного помолчало и уверенно добавило:
– Все же, для вашего здоровья будет куда полезнее, если вы не станете вдыхать столько книжной пыли. Я ведь все равно давно мертв, юный Джек. И вполне могу обходиться без движения многие-многие годы.
Мальчик лишь согласно кивнул в ответ.
«Должно быть, это ужасно тоскливо проводить свою жизнь вот так – оставаясь на ледяной отсыревшей стене в полном одиночестве. Да еще и когда на тебя сверху кто-то набросил свою старую шляпу», – размышлял он про себя.
Джеку стало жаль пыльное птичье чучело. Он представил себе, каково здесь, в этих одиноких коридорах, по ночам. Когда каменный особняк застывает в полночном оцепенении и вокруг нет ни души. Высокие узкие окна снаружи скребут голые колючие ветки, повсюду расползаются мрачные тени, порожденные свечными огарками, а издали доносится приглушенное уханье совы.
Сердце мальчика сжалось от неясной тоски. Если бы его когда-нибудь постигла подобная участь, он бы предпочел умереть.
Вот только мог ли умереть Пыльный Ворон?
Если ты и так давно мертв и превратился в чучело, набитое книжной пылью, то все, что ждет тебя впереди – это бесконечные столетия пустоты, проносящиеся одно за другим, как станции за окнами полупустого вагона поезда.
– Вас вновь что-то огорчило, юный Джек? – проницательно подметил Пыльный Ворон.
– Как вам удается угадывать мои чувства? – удивился мальчик, вынырнув из своих сумрачных размышлений. – Ведь в первый раз вы находились под шляпой и даже не могли видеть моего лица?
Чучело подмигнуло Джеку одним глазом, а затем загадочно прохрипело:
– Для того, чтобы видеть чью-то душу, не нужны глаза. Так что же вас гнетет, мой маленький друг?
Джек шагнул к серой каменной стене, на которой было подвешено черное чучело, оперся о щербатые булыжники спиной, и сделал тяжелый вдох. Казалось, что его грудь сдавливали ледяные железные тиски.
– Мне грустно думать о том, как вам здесь, наверное, одиноко.
– Признаться, в этом месте действительно не слишком радостно, – согласилось чучело, каркая теперь прямо над головой Джека. – В шкафу у чучельника, по крайней мере, меня всегда окружали друзья. Мы коротали безликие годы, беседуя по ночам, и это были изумительные беседы, юный Джек. Когда прошлое стерто и позабыто, а будущего попросту не существует, то единственное, что способно согреть каменеющее сердце – это долгие разговоры в темноте.
Джек промолчал, вновь наморщив лоб и задумавшись о чем-то своем. Но уже спустя несколько секунд на его лице отразилось странное возбуждение: отпрянув от шершавой стены, он с надеждой поглядел в мертвые глаза Пыльного Ворона:
