Дом, пропахший валерьянкой - страница 9

Причина, по которой Мишель не смог быть Софи, хотя и жаждал встречи с ней, была не слишком серьезной. Он не был пока совсем уж болен, наоборот чуть ожил и ощутил ревностное желание снова быть на четверге, находиться рядом с желанной и, как ему казалось, любимой женщиной, оберегая свое сокровище от поползновения всяких там князьков-художников, да хоть поэтов с писателями. Он верил, что Софи вскоре позабудет князя, и этот шлагбаум на пути к ее сердцу не помешает более. Он освободился раньше времени от службы, сославшись на общественные дела, и отправился домой переодеваться. В подъезде партийно-элитного дома его встретил ливрейный вахтер, проворно выскочивший из своей каморки. Он тотчас услужливо подбежал к дверям лифта, вызвал для важного жильца кабинку нажатием специальной красной кнопки и замер в почтительном поклоне.

– Папенька дома? – небрежно спросил Михаил Петрович.

– Изволили-с прибыть со службы. Они уже час как дома.

Надобность увидеться с отцом у Мишеля имела в основном материальную основу, ибо собственных деньжонок молодому телеграфисту не всегда хватало. А может и хватало, но с папенькиной прибавкой было бы повеселей. Но сегодня лучше было бы избежать лишних вопросов и попробовать как-нибудь потихоньку смыться из дома. В дверях лифта он столкнулся с двумя мужичками, которые завидев молодого барина уважительно расступились и поклонились. Оба были стриженые в скобку, в одинаковых посконных рубахах, по крестцам подпоясанные и в рваных сапогах. К отцу приходили. Денег просить или какой-нибудь работы. Из деревни, из нашего колхоза, вестимо, – подумал Мишель и, войдя в лифт, прикрыл нос белым батистовым платочком, боясь резких запахов, оставшихся в лифте. Михаил Петрович тихо вошел в прихожую, и, не побеспокоив прислуги, сам отворил ключом дверь. Двери в гостиную были прикрыты. Он прошмыгнул в свою комнату и переоделся. Однако, выйдя снова за чем-то в прихожую, тотчас попался на глаза домашним. Двери в гостиную уже кто-то успел настежь отворить. Пришлось засвидетельствовать свое прибытие.

Отец Мишеля Петр Саввович Звягинцев, дебелый, с красный и вспотевшим лицом, по своему обыкновению сидел за столом в гостиной под гроздью хрустальной люстры и кушал чай, наливая в стакан в который уже раз кипятку из трехведерного самовара и добавляя из чайничка черной, как деготь, заварки. На блюде еще оставались сушки и пряники, а в хрустальной розетке краснело малиновое варенье. Маман суетилась возле мужа, не смея доверить святое дело прислуге.

– Мишенька, ангел красный ты наш, чивой-то ты рано так сегодня? – всплеснула она руками.

– А, молодое поколение явилось, – наигранно проворчал Петр Саввович и протянул для поцелуя сынку свою полную красную руку, не обращая к нему лица.

Мишель подошел, наклонился, послушно прикоснулся губами к потной руке и по привычке приготовился выслушать какие-нибудь папенькины сентенции и ответить на вопросы.

– Так, значит, работа, говоришь, подождет до завтра. А сегодня, что ж? По партийным делам занят? Внеочередное партсобрание? – иронично начал Петр Саввович. – Ладно, не буду вмешиваться, сам знаешь, что делаешь, коль взрослый человек. Хотя и посоветовать всегда готов, только попроси, а то что-то ты уж больно надолго застрял на партийной лестнице, в низу самом топчешься, сидельцем почитай сделался. Не пора ли продвинуться повыше? Да и по службе тоже. Ступеньки-то вот они, перед носом. Только ногу подыми. Аль мне опять телефонную трубку мять? Да, нынче молодежь не та пошла. Им бы эти, как их… танцы-шманцы, где кривляются чисто обезьяны. Не до партийных дел им, наших святых. Ленинобоязны-ми перестали быть. А некоторые вместо Ильича какого-то бога придумали – есть такие, говорят. Это ж надо, до чего дошли. Бог вместо Ленина! В острожный дом бы их всех запереть. А с чего все начинается? Книжки читают, дребедень музыкантов слушают, мазню художников рассматривают, задумываются. Ну и прочее. Даже к спортлото пристрастие – и то не такой уж грех. А то бог у них… Признаю, вина нашего брата в том пробеле тоже имеется. Нет, увы, на все силы. Отдаешь себя делу, где тут за детьми иной раз углядишь. Все по театрам и собраньям. В клубе опять же необходимо присутствие, а как же. А надо бы позорче быть, позорче. Приглядывать за вашим братом почаще.